— Брось ты это, парень. Подумаешь, баба скурвилась! Что же теперь — в бомжи подаваться? Законы-то знаешь, небось?
В бомжи? Почему нет? Бомжи — подходящая для Сидорова компания в его теперешнем положении.
— Слушай, капитан, — сказал Сидоров, — пошёл ты…
— Но-но-но! — Мотовило поднял вверх палец-сардельку и погрозил им. — По роже дам за оскорбление.
— Тебе нельзя, ты при исполнении.
— А кто подтвердит, что это я тебе по роже разок въехал?
— Вот он, — Сидоров указал на кота.
Котяра сидел у порога (как всегда его появление оказалось неожиданным!) и нагло смотрел на Сидоровского гостя, облизываясь.
— Это у тебя кто, Кот Бегемот? — спросил Мотовило, проявляя необычную для мента начитанность.
— Кот-живоглот. Видишь, капитан, он на тебя облизывается. Сожрать хочет.
— А ты его что, не кормишь?
— Он сам себе пропитание ищет.
Мент снова внимательно посмотрел на кота, с сомнением покачал головой:
— Подавится. Менты не каждому коту-живоглоту по зубам. Как ты его зовёшь, кстати?
— Никак. Он кот самостоятельный. Приходит, когда захочет.
— Твой?
— Сторожа местного. Ко мне заходит, чтобы пожрать. Иногда пытается что-то рассказать, но я его языка не понимаю.
— Это ничего, — успокаивающе сказал Мотовило. — До весны здесь отшельником проживёшь, понимать станешь. И не только кошачий язык. С призраками начнёшь разговаривать. С тенью своей.
— У тебя закурить найдётся? — спросил Сидоров, сбавив обороты и ощутив вдруг симпатию к толстому капитану.
— А как же! — Мотовило полез в карман. — Я без двух пачек сигарет в кармане на службу не выхожу.
— Две пачки? Так много выкуриваешь?
— Много, — соглашаясь, кивнул капитан. — А иногда вот такие, как ты — нищие миллионеры — закурить просят. Приходится угощать.
— Не хочешь, не угощай, — обиделся было Сидоров, но Мотовило сказал миролюбиво:
— Да ладно ты, не злись. Это я пошутил неудачно. На, кури на здоровье. Что я, не понимаю, что ли? С любым такая хрень произойти может. А может, бутылочку раздавим в порядке знакомства?
— У меня только подсолнечное масло.
— Рафинированное?
— А кто его знает?
Бутылка нашлась у капитана. Точнее, не бутылка, а двухсотграммовая фляжка с коньяком.
— Всегда с собой носишь?
— Всегда. Каждое утро перед выходом на службу кладу в карман две нераспечатанные пачки сигарет и наполняю коньяком фляжку.
— А руководство как на это смотрит?
— В ментуре все пьют. И руководство тоже. Если на этой грёбаной работе не пить, запросто свихнуться можно.
Они выпили и разговорились. Сидоров опьянел сразу. Может, поэтому излил душу капитану Мотовиле. А может, Сидорову просто необходимо было рассказать кому-нибудь всё, что его терзало и давило.
Мотовило был трезв, как стекло. Видимо половина фляжки коньяку для него являлось ерундовой дозой — так, для улучшения аппетита. Он внимательно слушал Сидорова, не перебивал, не спорил.
— Понимаешь, Гоша, — пьяно говорил Сидоров (в процессе распития коньяка они стали называть друг друга по именам), — понимаешь, Гоша, она, тварь, меня ведь не только из своей жизни выкинула, она меня напрочь жизни лишила. Я теперь никто! Дома у меня нет. Дача только эта, так она развалится скоро. Квартиру свою продал, деньги ей отдал. Работы у меня тоже нет. Она, Катерина, уговорила меня дело своё продать, чтобы в её бизнесе больше оборотных средств крутилось. Друзей, и тех у меня нет. Мои друзья — и её друзья тоже. У нас все друзья общими были. И все они на её стороне будут. Потому что зависят от неё, потому что не только друзья, но и партнёры. Да и не друзья они, холуи…
— Да-а-а, Лёха, — соглашаясь, вздохнул Мотовило, — попал ты, как кур в ощип. Окрутила она тебя. Обобрала.
— Ага. А ведь мне говорили, что так и будет. Говорили… Представляю, как теперь злорадствуют… Но понимаешь, Гоша, не в том дело, что я нищим стал. Деньги снова заработать можно. И дом купить, и машину… Не хочу я ничего. Жить тошно…
— Это ты брось! Жить-то всё равно надо.
— Хоть брось, хоть подними. Мёртвый я. Не хочу ничего.
— Может, тебе уехать куда?
— От себя не уедешь. Всё со мной останется. Лежал я тут, Гоша, лежал и думал: может, покончить со всем разом. С мыслями, с воспоминаниями. Утопиться в Шугаевке. Ерунда, что мелкая, утопиться и в луже можно. Или в петлю. Или в город приехать, забраться на крышу самого высокого здания, и…