- Не буду я работать как чернь! – долетело до меня со стороны пленников.
Развернувшись, нашёл взглядом Быстра. Тот вытянулся в струнку, готовясь поймать новые приказания.
- Если лошади и телеги для перевозки материалов к месту постройки ещё не подготовлены, пусть строители таскают брёвна и прочее на себе! Да, и это… у начальника тюрьмы тоже был список тех, кого отправить на важные государственные постройки. Их тоже прихватите. А то зря только жрут казённую еду…
Я ушёл жутко злой на всех. Всего ничего времени прошло, а уже чувствую себя совершенно вымотанным. И как только отец со всеми ими справлялся? Вечно кто-то с чем-то не согласен! Надоели! И ещё из-за брата теперь больше волноваться. Люди его ненавидят. И лучше бы ему больше из башни не выбираться. Боюсь, это может для него плохо кончиться. А, впрочем, сегодня мне показали, что если что и надёжная охрана не убережёт… Среди которой, кстати, меня кто-то предал…
Вечером меня нашёл Кан. В моём кабине, среди бесчисленных бумаг: моих и чужих проектов, идей, жалоб, просьб… да, за посланиями из народа, по прежнему приходившими через те ящики, выставленные на улицах столицы, следили. Но могли ж и что-то важное упустить. А у людей были отличные идеи, срочные дела…
- Опять голодный сидишь? – мягко упрекнул меня друг.
Ворчу:
- А когда тут есть? еревезти материалы.
струменты. у новой школы. ных сегодня, отправить в тюрьму. р руку о край моей рубашкиатно или очень дёше
И швыряю перо на стол, на груду испорченных бумаг. Чернила сегодня как сговорились: и капают, и капают, куда не нужно…
- По Связьгороду анекдот ходит, - Кан задумчиво присел на свободный край стола, - Что наследник сбежал и думал напасть на тебя и захватить престол. А его люди всякой ерундой закидали, помешав его замыслу.
- Это правда, - тяжело вздыхаю, - Это сегодня случилось на рынке.
- Правда? – он недоумённо вскинул брови, - Ну, ты даёшь!
Устало спрашиваю:
- А ты зачем пришёл? По делу или поболтать?
- Да так… - он задумчиво улыбнулся, - Алина, Цветана и я вздумали прогуляться по лесу. Вот, тебя приглашаем.
- А… - устало отмахнулся.
- Ну, как хочешь, - эльф слез со стола.
И я в очередной раз подумал, что он на остроухих не похож. Совершенно.
- А, впрочем, пойдём! – вздыхаю снова, потягиваюсь, разминая затёкшую спину, - Видеть эти бумаги больше не могу!
- Тогда пойдём, - Кан улыбнулся, - Через портал.
С ужасом подумал, что однажды эти невинные прогулки и тёплая, искренняя, интересная болтовня закончится: Цветане уже стало намного лучше. Ещё месяц-два-три – и она полностью исцелится. И тогда она вернётся домой.
Что-то у меня внутри болезненно сжалось.
Цветана однажды вернётся домой… Ох, как же я буду жить без её легкомысленной болтовни, без её стихов, без её светлой улыбки? Я так погрузился во все эти дела, что почти и не вспоминаю о ней. А она терпит и молчит. Сейчас о ней и Алине больше заботится Кан. Он же их забрал из дворца, снял городской дом. Теперь я их вижу намного реже, чем раньше, когда Алина и Цветана жили во дворце, неподалёку от моих покоев. Это грустно, но зато они в безопасности…
- Пойдём, - сказал я торопливо.
Я так соскучился по ней! А ей придётся однажды вернуться домой… И что я делать тогда буду, не пойму… Кан, конечно, сможет передавать ей мои письма, а от неё – ко мне. Маг всё-таки. Он утром в одной стране, в обед – в другой, на ужин ещё куда-нибудь может смотаться, хоть в Синий край, хоть в Жёлтый край… А я не смогу уже с ней так просто говорить… Но лучше об этом не думать… Вот если Черноречье и Новодалье начнут спокойно общаться, то мои письма никаких возмущений не вызовут. И, может, я даже смогу посвататься к Цветане. С одной стороны, польза для политики двух стран. С другой, Вадимиру всё равно на свою бедную родственницу наплевать… Бедная Цветана! Как она будет жить там? Но что же всё-таки надо предпринять, чтобы Враждующие страны вновь начали нормально общаться?..
Сегодня Цветана была в обычном белом платье. Девушки из достойной, но не очень богатой, незнатной семьи. Простое, но элегантное платье. И её распущенные волосы, у висков заплетённые в две тоненькие косички, перевязанные травинками, красиво стекали по её плечам, по груди, по рукавам, пока она сосредоточенно рвала цветы на венок. Незабудки… Маленькие нежные почти неприметные цветы. Те, которые не забывают… Кан играл на своей флейте, Алина задумчиво улыбалась. А я любовался Цветаной, собирающей цветы. Она сама была худенькая, хрупкая, как и эти цветы. Смотрел на неё и думал, что я не забуду её. Не смогу её забыть. Да и не хочу. И мне плевать, что она – новодалька! И мне жаль, что она новодалька… Я не хочу, чтобы она уходила… Но ей опасно сейчас оставаться со мной. И я не такой самолюбивый, чтобы рисковать её жизнью, прося остаться рядом со мной…
Потом Кан рассказывал что-то весёлое. Мы смеялись, шутили… С ними мне было хорошо. С ними я отдыхал душой…
Вопреки всем сомневающимся и не согласным, школу для женщин построили довольно-таки быстро, в указанном месте. Деревянная, свежевыстроенная, она стояла, высокая, просторная, светлая, между редких громоздких серых каменных домов, как юная девчонка на своём первом балу. Я решил сделать её из дерева, чтобы скорее можно было набрать учениц и приступить к занятиям. Боялся, что отец может неожиданно вернуться и запретить. А мне очень нравилась эта идея.
Итак, месяца не прошло, как внутри светлых стен и вокруг здания затопали ноги первых учениц. Первых сорока семи учениц. Которые как-то быстро сползлись из разных концов страны – Кан помогал ускорить набор желающих при помощи магических порталов. И ещё, слышал, просились.
Вначале девочек и девушек из школы горожане узнавали по строгим тёмно-зелёным платьям и белым поясам – я велел им выделить одинаковую ткань и нитки, для формы. А платья они быстро сшили сами. Но вскоре учениц стали узнавать и по белой вышивке у ворота и рукавов: искусной, причудливой, у каждой со своим узором. Кажется, они вышивали по вечерам или даже по ночам, отрывая от времени сна куски. Нитками, оставшимися от изготовления поясов. То ли стремились подчеркнуть, что они «и сами с усами», то ли просто ради красоты, то ли состязаясь между собой. Впрочем, на уроках трудились не менее усердно. Учились, учились, учились… Учителя из Школы алхимиков сменялись, рассказывая им про разные аспекты лекарского искусства и траволечения. Их не отпускали даже после уроков: расспрашивали, расспрашивали, расспрашивали…
Темы уроков на неделю вывешивали на стене школы, рассказывали в городе. Чтобы все страдающие изучаемыми недугами, а также все заинтересованные могли прийти, получить бесплатную помощь или просто послушать. Разве что не кормили – поварихи школы были очень строги насчёт разбазаривания еды. Помощь ученицы оказывали не всегда умело и правильно, но очень старались. Впрочем, благодаря стараниям учителей из Школы алхимиков и залётных на уроки лекарей из простого народа – те активно тянулись за новыми знаниями и просто болтовнёй на всякие лекарские темы – уровень помощи нуждающимся стал вполне приличный. Что простой бедный народ оценил. Ещё ученицы придумали тянуть жребий – и пару счастливиц отправляли на неделю в Школу алхимиков – ходить на уроки лекарского отряда, отряда травников… И Докучай, причастный и к делам новой школы на правах одного из учителей, утверждал, что узнанное этими двумя к концу следующей недели узнают и все остальные ученицы. Видимо, шёл активный процесс усвоения знаний, обмена знаниями…
Правда, было решено, что срок обучения для большинства из них будет два года. Увы, пока в казне было маловато денег. Точнее, у меня интересных идей было многовато. Но усердного учения за два года хватит, чтобы выпускницы могли оказывать срочную помощь, справляться с некоторыми хворями и болезнями. Таким образом, города и деревни будут обеспечены дополнительными лекарями. А если учесть, как любят ученицы заниматься…
- Но почему? Почему нельзя продлить срок подольше? – как-то горестно вздохнула одна девочка лет двенадцати, когда я заглянул в школу узнать об их делах, - Так интересно учиться! И два года – это так мало!
- По-моему, любимому делу можно учиться всю жизнь, - я улыбнулся, - Ведь ты же и после будешь общаться с кем-то из коллег, верно? И сможешь найти себе учителя из городских лекарей или деревенских травниц. У них может оказаться что-то, чего в Школе алхимиков ещё не знают. И так ты сможешь учиться без конца, пока живёшь. Ведь у многих есть что-то, чему поучиться.