— А что писать-то, Васька? — спросил смущенно Витька.
— Я почем знаю, я тебе, что, писатель? Пиши, мол, что мы ее приглашаем на свидание и будем очень ждать, — сухо бросил он.
— Где ждать? Надо, чтоб место было укромное и нас никто бы не увидел.
— Ну где-где — за дамбой. Место тихое и от нас недалеко.
Пиши — пусть приходит за дамбу сегодня.
— Правильно, Васька, она придет из школы, прочтет наше с тобой послание и сразу за дамбу, а мы уже там!
— Надо бы хоть конфет купить, угостить ее. Обычно мужчины на свиданиях, особенно на первых, обязательно что-то дарят.
— Хорошо, я конфет возьму. У нас дома есть, — предложил Витька.
— А я цветов нарву у соседей в огороде.
— Вот и ладно, — согласился он.
— А классно мы с тобой все придумали, а, Васька? — утвердительно заявил Витька.
— Да, здорово, конечно, здорово. Ну давай пиши уже быстрей, пока никого нет.
Друзья не могли и представить, что их «открытое» письмо может прочесть кто-либо другой, ведь читать чужие письма нехорошо. Семья генерала, в их понимании, была весьма образованной, а значит, особенно деликатной.
Витька взял мел, тщательно обдумал предложение, чтоб было все понятно. Аккуратным почерком, словно на классной доске перед учительницей, стараясь не допустить грамматических ошибок, начал выводить:
«Ира приходи сегодня вечером за дамбу на свидание… — и, немного подумав, дописал: — будем, — мел повис в воздухе, не зная толком, как пишется следующее слово, Витька беспомощно поморщился и после некоторого раздумья вывел: — иб… ься». — И чуть ниже подписал:— «Витя и Вася».
— Ну как написал? Красиво? — торжественно произнес Витька после завершения своей миссии.
Васька одобрительно кивнул и сказал:
— Только бы не прошла мимо и прочла. Как думаешь, заметит или нет?
— Конечно, заметит, — заверил его Витька. — Еще как заметит.
И был недалек от истины, в этом он, как оказалось после, был чудовищно прав. Вечером того же дня начался грандиозный скандал — не то из-за орфографической ошибки, допущенной Витькой в одном из важных слов, не то из-за потерянного смысла в предложении, или друзья просто не нравились этой Ирке и она не пожелала общаться с ними за какой-то там дамбой.
Но начавшийся «шухер» поверг в шок и Витьку, и Ваську, и их родителей, и многочисленных любопытных прохожих, проходивших мимо ядовито-зеленого забора с надписью, сделанной мелом неровной детской рукой. Люди, спешащие по своим делам, завидев любопытную надпись, надолго задерживались перед ней, мотали головой, собирались в небольшие группы, обсуждали прочитанное и давали нелицеприятную оценку действиям мальчишек. Женщины ругались и осуждали поступок невоспитанных и распущенных пацанов, мужики старались не комментировать, понимая желания ребят пообщаться, мальчишки постарше одобрительно кивали и восхищались изобретательностью двух друзей.
Но затем, после всех этих событий, в квартире, где проживал Витька, бушевали гром и молния. Сначала мама ругала его, на чем свет стоит, это была монотонная, длительная так называемая трепка.
— Кого мы воспитали? В кого он превратился? Если он в первом классе такое вытворяет, так что с ним будет в старших?!
О горе нашей семье, мы родили разбойника и бандита, мы воспитали бездушного и развратного мальчика.
Скажи, зачем вы это написали, объясни, как вы до этого додумались?
Витька молчал, поскольку внятного и разумного ответа у него не было. И потом подумал:
«Что мы такого сделали?!»
Но вот после прихода отца началось самое интересное и драматическое — скандал начал приобретать более крутой оборот. Эпитеты и гиперболы, лившиеся на голову Витьки, заставляли его время от времени посмотреть себе за спину, пытаясь понять, на кого же все эти громкие и обидные слова направлены.
Отец не стеснялся ни в словах, ни выражениях. А в конце для пущей важности даже пару раз огрел его портупеей по мягкому месту. На этом начавшийся, как показалось Витьке, из-за какого-то пустяка скандал потихоньку затих и к 11 часам вечера сошел на нет.
Васька на следующий день тоже похвастался своей багрово-синей задницей, что окончательно и надолго предопределило их желание любить и быть любимыми.
— Васька, что тебе сказали родители? – до сих пор не понимавший, из-за чего этот сыр-бор, спросил Витька.
Васька, недоуменно посмотрев на Витьку, с грустью ответил:
— Ничего особенного не говорили. Батя взял ремень и со словами «Будешь еще, будешь еще…» превратил мою задницу вот в это, аж сидеть больно…
Ну ее к черту, эту любовь, — многозначительно добавил Васька.
— Да-а-а… — соглашаясь, протянул Витька и сочувственно спросил: — больно было?!
— Когда отец бил, нет, а сейчас, да, все болит, — вяло отвечал Васек.
«А ему досталось больше чем мне, — подумал Витька.
— И все-таки несправедливо. Я предложил написать, он поддержал меня, я писал злосчастную надпись,
Васек стоял на шухере, все я, я, а Ваське досталось больше.