А насчет всего остального, я вот что думаю, если бы в тот момент пришел приказ командования подняться и взять Берлин, то они бы в момент собрались и в три маха взяли бы и Берлин, и Париж, и Мадрид, и Лондон, освободив при этом весь мир от черной чумы, без какого-либо там Второго фронта.
Он опять замолчал и хитрым, прищуренным, изучающим взглядом посмотрел на друзей.
Ребятам было странно слушать этого человека, его внешность, исчерченное лицо никак не вязались с его поставленной речью хорошего учителя — преподавателя по истории. Интерес к рассказу и рассказчику Петру Николаевичу у ребят с каждой минутой возрастал, они еще ни от кого не слышали такого правдивого, обстоятельного и близкого к реальности рассказа о войне.
На улице стемнело, небо запестрело узорами звезд и созвездий, молодой месяц освещал остывающую землю, длинные тени фонарей, убегая от них, растворялись в ночи, стрекотал хор кузнечиков, а дома давно ждали к ужину пропавших мальчишек…
— Продолжайте, — просящим тоном вымолвил Витька.
— Поздно уже, — мирно произнес «учитель».
— Родители заждались, наверное, и я, старый дурак, сижу тут и отвлекаю вас от дел своими россказнями. Наверно, уроки-то не сделали?
— Сделали, сделали, — запротестовали друзья.
— Ладно, ладно, хватит на сегодня, — изрек, наконец, дядя Петя.— Если захотите, то приходите завтра, — отрезал он и нахмурил брови.
Друзьям ничего не оставалось, как нехотя побрести домой и жить ожиданием завтрашнего дня. Им запали в душу эти воспоминания фронтовика, своей жизненностью и очевидностью. События благодаря умелому рассказу живо рисовались в воображении ребят, им казалось, что это они там воевали, копали окопы, подбивали немецкие танки, шли в атаку, умело и метко стреляли, защищали свою Родину.
Весь следующий день они были под впечатлением, на переменах наперебой рассказывали своим одноклассникам об удивительном человеке, о его рассказе и всем, что было связано с ним.
Собирая при этом огромную аудиторию по 8 -10 человек.
Вечером того же дня они решили непременно посетить своего рассказчика, день тянулся на удивление долго, каждая минута растягивалась на час, стрелки часов никак не хотели двигаться в вечерний квадрат. Наконец, наскоро поужинав, мальчишки выскочили на улицу, к их удивлению возле подъезда их ожидал одноклассник, Трегубов Олег.
Он был среднего телосложения, с крупным и круглым лицом, усыпанным веснушками. Соломенного цвета прямые без завихрений волосы были всегда аккуратно уложены, прямой чуб нависал над бровями, весь его облик, его манера одеваться, а особенно говорить быстро и скороговоркой угадывали в нем шоумен средней руки, большие крупные губы были всегда сложены чуть в снисходительной улыбке.
— Ты что здесь делаешь? — с удивлением спросил Васька.
Олег, чуть помявшись, ответил:
— Хочу пойти вместе с вами.
— Куда это? — угрожающе сжимая кулаки, рявкнул в ответ Васька.
— Ну… я хотел, я услышал, что вы собираетесь, мне очень интересно, я... ну возьмите меня с собой, — взмолился Олег.
— Ладно, если уж так хочет, пусть идет, — дружелюбно заявил Витька.
— Ладно, — обреченно махнув рукой и не желая спорить, согласился Васька.
Немного поразмыслив, тут же добавил: — Если кому проболтаешься, что ходил с нами, смотри, ты меня знаешь, — пригрозил Васька.
Покончив со спором, мальчишки побежали к детскому садику, привычно перемахнув через забор и захватив несколько горстей смородины, они двинулись к теремку. Где, по их мнению, должен был находиться сторож.
Не найдя его там, где ожидали увидеть, мальчуганы, озираясь вокруг, медленно двигались по территории садика, и тут, словно из-под земли, появилась сутулая фигура дяди Пети.
— А… пришли, сорванцы, — одобрительно просипел он. — А это кто с вами? — внимательно осматривая Олега, спросил дядя Петя.
— Это наш одноклассник, это… наш друг, — неуверенно и задумчиво почти прошептал Витька.
— Ну ладно, друг так друг, — мирно заключил дядя Петя.— Ну что, будете смородину лопать или сегодня до тутовника доберетесь?
— Нет-нет, — взмолился Витька, — расскажите еще что-нибудь, о том, что вы вчера рассказывали.
— Интересно? — радостно хрипнул Петр Николаевич.
— Да! Да! — обрадовались все трое. — Ну хорошо, — привычно сворачивая козью ножку, пригласил ребят в теремок-сторожку. — Слушайте тогда!
Как я уже говорил, был зачитан перед строем приказ о ненарушении польской границы. Мы люди служивые, не нарушать — значит не нарушать. На той же стороне, на польской территории, завелась, извините за выражение, одна гнида. Как выяснилось значительно позже, снайпер из команды «SS» — офицер, матерый, хитрый и безжалостный отморозок.
Он каждый день, прячась в лесах, забираясь на деревья, поджидал свои жертвы и действовал словно хищник, жаждущий насытиться живой кровью. Он, этот дьявол во плоти, брал на мушку наших солдат и офицеров; один выстрел — один советский солдат. Таким образом за эти два мирных дня умудрился, как потом говорили, убить больше десяти человек, да еще трех или четырех человек тяжело ранил.
Мужики были злы на этого подонка, почесывали руки, ух, если бы он попался бы им в тот момент! Особенно всех возмутил случай, произошедший сразу после концерта Клавдии Шульженко. Молодой лейтенант, пришедший в наше расположение буквально месяц. Их тогда троих прислали, ну после артиллерийского училища, — пояснил он.
— Этот лейтенант после концерта в лирическом настроении и под впечатлением решил прогуляться по окрестностям нашего расположения. Да как его туда занесло, до сих пор до конца не пойму. Так вот, он забрел на опушку леса, к самой границе, и только сделал несколько шагов, снайпер уложил его выстрелом прямо в сердце.
Горе, куда уж там, жалко мать, потерявшую единственного сына, нелепая, неоправданная смерть. Командование решило с почестями тут же похоронить молодого парня.
Да не тут-то было, его друзья, что учились вместе в училище, взялись отвезти в родные места и похоронить своего товарища в родной деревне, поскольку он был из этих мест и проживал до войны буквально в 50—60 км от границы с Польшей.
Взмолились его друзья перед командованием, чтобы, значит, получить разрешение доставить его до дома. Командование ни в какую, мол, вы, что, под трибунал, что ли, захотели?
Но настойчивые оказались ребятишки, добились все-таки своего.
Через какое-то время получили разрешение у полковника.
— Ну ладно, — сказал он, поддавшись на их уговоры, — если через два дня не явитесь, пеняйте на себя, отдам под трибунал. Все понятно?
— Так точно, — ответили молодцы и помчались собираться.
Времени мало. Опоздаешь — угодишь в штрафбат по доброму делу. В общем, дальше было так. Наши лейтенанты, получив добро, засобирались и отправились в путь.
После этого у нас в дивизионе ходила такая байка, о которой я вам сейчас и поведаю. За правду не ручаюсь. Как говорится, за что купил, за то и продаю. Слушайте.
Они, эти молодцы, переодели своего друга убиенного в новую офицерскую форму. Обильно полили медицинским спиртом, погрузили в полуторку и повезли на железнодорожную станцию. Прибыв туда, они немного послонялись по вокзалу в ожидании железнодорожного состава. А дождавшись, значит, занесли друга в вагон, словно сильно пьяного. Усадили его на боковую нижнюю полку, а сами пошли освежиться, покурить, ну и, конечно, выпить, как полагается, с горя да за помин его души. Что там сидеть в душном вагоне? Хоть и друг, но все ж, что ни говори, а мертвец.