В этот момент Витька подумал: «Обязательно нужно будет с Васькой туда сходить посмотреть и разузнать все. Самому собственными глазами увидеть эти диковинные захоронения — интересно!»
Отец, словно угадав Витькины мысли, вдруг, не глядя на него, предупредил:
— Не вздумайте туда ходить, там живут, как говорят местные, злые духи и охраняют могилы от непрошеных гостей, и еще в таких местах водится огромное количество змей, каракуртов, скорпионов и фаланг, один укус, и сам станешь обитателем царства теней. — И, чуть помедлив, добавил: — Понял меня, Витька, усек?
— Понял, — криво усмехнувшись, вяло отозвался Витек. А сам подумал: «Все равно с Васькой сходим».
УАЗик, взвизгнув тормозами, весь напрягся и задрожал, лихо остановившись на привокзальной площади. До подхода поезда оставались считанные минуты. Все семейство быстро вывалилось на залитые ярким солнечным светом ступеньки, ведущие к центральной двери вокзала. Подхватив вещи, они поднялись по ним и оказались в небольшом душном, с тяжелым запахом помещении. В конце зала зияли два полукруглых черных отверстия с надписью «КАССА». На обшарпанных грязных скамейках сидели несколько человек, ожидая прибытия поезда, и шумно беседовали между собой. На платформе курили четверо солдат в военной парадной форме, видимо, демобилизованные, отслужившие и едущие в свои родные края, на их лицах рисовалась безмерная радость. В буфете за стойкой стояла внушительных размеров белокурая с круглым и добрым лицом буфетчица, она тяжело дышала и потела. По ее крупному лощеному лицу текли капельки пота, она старательно размахивала так называемым веером, представляющим из себя кусок фанеры. Покупателей не было. На прилавке стояла подпертая граненым стаканом картонка, на которой шариковой ручкой крупными буквами было выведено «Пива нет», эта незамысловатая надпись, похоже, сильно раздосадовала Витькиного отца. Он недовольно поморщился. «Странная надпись — подумал вдруг Витя, — пива нет, почему они тогда не пишут при его наличии, скажем, «Пива да»? Или почему не пишут полный перечень товаров, которых нет в этом буфете, да, очень странно…» Его размышления прервала тень, упавшая прямо на него. Это была его мать. Она неторопливо подошла к Витьке, мягко и нежно его обняла и всучила ему еще пять рублей, и, прижавшись к нему, вдруг в самое ухо тихо прошептала:
— Вить, а Вить, ты почему же мне ничего не сказал? — О чем это ты?! — делая удивленное лицо, спросил Витька.
— Как это «о чем», о твоем падении.
— О каком падении? – потупив взор, стоял на своем он.
— О падении с крыши.
— Все-таки рассказал, предал, — зло посмотрел на братишку Витька.
— Да ты не злись на него, это я его заставила рассказать. Ты, что же, думаешь? Я бы тебя за это стала ругать или не отпустила после этого в деревню, я же просто беспокоюсь о вас. Вы же мои дети, моя кровиночка, у меня сердце болит за каждого из вас.
— Нет, мам, не думаю... Прости меня. Я не хотел тебя расстраивать перед отъездом, а этот, я же просил его, вот и верь после этого людям, если родной брат заложил, — зло прошипел Витька.
— Сынок, обещай мне, что там будешь вести хорошо, — напоследок наставляла она сына. — Слушайся бабушку, а его, — посмотрела она на Колю, — прости и не обижай. Обещаешь? Дай мне слово.
— Хорошо, мам, ты же меня знаешь, — желая, чтобы мама не переживала и расстраивалась, твердо заверил ее Витька.
— Что, болит? — участливо спросила она.
— Нет-нет, мам, почти не болит, ничего страшного, не беспокойся, пройдет.
— Ну ладно, хорошо, как приедете в Казань, пришлите телеграмму, деньги у тебя есть, адрес знаешь...
Колька, почуяв неладное, насупился и терся возле отца, пытаясь оградить себя от всяких неприятностей, которые могли возникнуть со стороны разгневанного брата.
Гнусавый неприятный механический голос объявил о прибытии поезда, вокзал тут же пришел в движение, народ, сидевший в зале ожидания, схватив свои пожитки, кинулся на перрон. Солдаты оживились, взяли свои чемоданчики и скорым шагом пошли к концу перрона. Семья, последовав общему порыву, выскочила на улицу. Их обдало освежающим, но уже довольно теплым воздухом. Народ начал метаться по перрону, пытаясь угадать место остановки их вагона. В это время тепловоз пронзительно загудел и показался из-за поворота, длинный зеленоватый поезд, стуча колесами, извиваясь по железной дороге, словно огромная змея, медленно подползал к железнодорожной станции. У Вити с Колей был восьмой вагон, поэтому они не бегали по перрону, а благоразумно ожидали остановки поезда в центре перрона. Вагоны медленно накатывались по рельсам, увлекая будущих пассажиров за собой, восьмой вагон остановился метрах в пятидесяти от вокзала, вся семья торжественно двинулась к нему. Вагоновожатая в униформе, женщина лет сорока пяти с седыми прядями и ясным, добрым улыбающимся лицом, открыла дверь, подняв подножку тамбура, медленно сползла на грешную землю, принялась рассматривать детские билеты, вдруг подняла свой суровый взгляд на родителей и строго спросила: