— Ты еще не знаешь, как тебе повезло, — ехидно смеясь себе под нос, произнес старик. — Ну ладно, будем считать, что тебе и впрямь повезло. Пошли в дом, сегодня переночуешь, а завтра посмотрим, что с тобой делать. Приглянешься нам со старухой, может, и оставим. А нет, тогда, как говорится, вот тебе бог, а вот тебе порог, — подталкивая меня в спину, говорил седой старик.
— Старуха, у нас гости, вставай, — крикнул хозяин, как только мы переступили через порог. — Накорми мальчонку, а то, не дай бог, помрет до утра.
Я не заметил, как перед нами выросла довольно проворная и крепкая старуха. Она выслушала старика, недовольным взглядом посмотрела на меня и, не сказав ни слова, повернулась и, шаркая ногами, исчезла так же быстро, как и появилась. Через минуту на огромном столе уже лежали полбулки хлеба, кусок сала, крынка молока, сметана, лук и соль. Увидев такое богатство, я почувствовал, как у меня от голода заурчало в животе, а кадык самопроизвольно заходил вверх-вниз, глотая сухую слюну. Голод не тетка, как говорится. Как только меня пригласили к столу, я, не чувствуя стыда и срама, налетел на эту роскошь и съел в один момент все, что было на столе, а потом запил все это литром свежего молока. Старуха хотела было принести еще чего-нибудь, но старик предостерегающе приподнял кверху руку, и старуха, увидев его знак, так и застыла на месте.
— Постели ему в маленькой комнате, божий человек все-таки, — бесстрастным, словно с того света, голосом приказал он.
Старуха, не сказав ни слова, повиновалась и почти бегом пустилась в маленькую комнату. Помещение, в которое привела меня бабка, оказалось небольшой каморкой, больше похожей на чулан, в которой стояли кровать, какой-то сундук и тумбочка. Я быстро скинул свою одежонку и плюхнулся в постель. Пузо полное, постель чистая, настоящая, перина снизу, пуховое одеяло сверху — рай, да и только. Спал я, словно убитый, до самого утра. На рассвете, рано утром, старик поднял меня:
— А ну вставай быстро. Хватит дрыхнуть, работать надо. Отрабатывать свой хлеб.
Я быстро встал, умылся в рукомойнике, ополоснул рот и был готов выполнить любое указание стариков.
Стол, покрытый белой скатертью, уже был накрыт. Старуха возилась возле плиты, допекая пирожки с ливером, луком и картошкой. Приятный почти забытый запах наполнил заднюю комнату, пахло теплом и уютом. Усадив меня за стол и сытно накормив, старик приказал следовать за ним. В мои обязанности, как объяснил дед, входило убирать в хлеву, коровнике и курятнике, кормить кур, собирать яйца, подметать двор, а двух лошадей, находившихся к просторной конюшне, обязательно мыть каждый день. Корову же доила хозяйка, никому не доверяя, делала это исключительно только сама. Хотя и я мог. Меня этому с детства приучили.
— И так будешь делать каждый день. Сможешь, осилишь али нет? — глядя сквозь меня, поинтересовался старик.
— Да, да, конечно, смогу. Вы не думайте, все будет в лучшем виде. Вы не сомневайтесь, не пожалеете, я обещаю, — быстро тараторя и кивая головой, согласился я на все условия.
— Ну хорошо, коль так, оставайся покуда.
Я целый день, работая во дворе, благодарил Бога за его милость, за то, что Он снизошел до меня. Поскольку никто и никогда так обо мне не заботился, кто кроме Него мог устроить мне такую жизнь — это был Божий промысел, наивно думал я тогда. Он, увидев мои страдания, помог мне в самый тяжелый момент моей жизни. А на стариков я смотрел, как на смиренных Его слуг, как на архангелов, святых угодников и защитников всех слабых и угнетенных.
Работы было много, но она не была мне в тягость. Дела по хозяйству шли хорошо и гладко. А за мои старания хозяева кормили меня досыта, как на убой. Вот это радость, вот это жизнь, думалось тогда мне. Вот так бы и прожил всю свою жизнь здесь с этими стариками, и ничего мне теперь не было нужно на земле: рай и счастье было здесь, в этой усадьбе, считал я тогда. А что, люди хорошие, ладные, живут в достатке, а по хозяйству кто им поможет кроме меня, рассуждал я. Опять же, если они вдруг захворают или еще постареют и ослабнут совсем, кто им поможет кроме меня? Я тут всегда на месте. На все руки мастер. Буду всегда и во всем им надежным помощником. А потом женюсь, детей нарожу, будем вместе жить- поживать и добра наживать, мечтал и строил планы я, лежа в своей каморке по вечерам, не зная того, что судьба уготовила мне иную развязку. Глухомань же кругом, ни души, ни людей, ни лекарей, ни помощников, как они здесь раньше без меня обходились, думал я.
Я стал замечать, что старик со старухой в какие-то дни в строго определенное время запрягали гнедую в повозку и на какое-то время куда-то исчезали, оставляя меня в усадьбе за хозяина.