И вдруг жизнь вернулась к нему, все стало обычным, шумным и тяжелым. Витька закашлялся, его перевернули вниз головой, в ней билась кровь, давя на виски.
Его, положив на живот, переломили через колено. Вместе с кашлем из легких полилась мутная вода —жизнь возвратилась к Витьке. А ему захотелось туда, к этой музыке, к этой гармонии и глубокому, божественному спокойствию. Туда, где нет страданий и боли, туда, где нет лишних и никому не нужных желаний и стремлений, туда где можно и хотелось бы жить.
Что же на самом деле произошло? Когда Витька нырнул и поплыл, его начало сносить в левую сторону запруды, а именно к трубе, через которую вытекала вода, а поскольку труба торчала примерно на метр, при всплытии Витька угодил своим темечком со всего маха в середину трубы. И, конечно, пошел ко дну. На его счастье, за ним некоторое время наблюдал молодой комбайнер, лет 25-ти, приехавший на своем мотоцикле освежиться и искупаться, а поскольку мальчишка под водой находился достаточно долго, комбайнер забеспокоился и стал всматриваться в поверхность воды, где, в каком месте может показаться этот настырный паренек. И как только Витька вынырнул и начал нелепо махать руками и вести себя довольно странно и необычно, а потом неожиданно скрылся под водой, он все понял и кинулся за ним. Благо это было совсем не далеко от берега. Отыскав безжизненное и опускающееся на дно тело, он подхватил его и вытащил на берег.
Витьку положили на траву, его тело потряхивало и подрагивало, ему становилось все холоднее. Узнав о случившемся, весь взъерошенный и взлохмаченный, в растянутом старом трико и домашних растоптанных тапочках прибежал отец. Схватил в охапку сына и почти бегом понес его домой. Здесь Витька окончательно пришел в себя, его напоили крепким и горячим чаем, отпаивали молоком. Обессиленному и уставшему, ему не разрешали вставать с постели до самого вечера. Странно, но после этого случая его никто: ни отец, ни мать, ни бабушка, не стали упрекать, корить и тем более делать ему какие-то замечания и наставления, а забыли про это, как будто ничего не произошло. Но страх время от времени все равно читался в их глазах. Особенно у мамы, которая связывала событие, происшедшее с ее сыном этим летом, с сохранившимися в ее памяти событиями, происшедшими давно, когда ее сыну Витьке было всего два года.
Они жили тогда в Плесецке, их быт только-только налаживался. Барак, в котором они проживали, находился буквально в 100-150 метрах от реки, на которую время от времени садились военные самолеты, а также небольшие почтовые машины с корреспонденцией. Она, в очередной раз перестирав белье, пошла полоскать его, как обычно делали все жены военнослужащих, на речку. Витьку, не желая оставлять одного дома, одела в цигейковую шубу и теплую круглую, как шлем, шапку и повела с собой на реку. Прополоскав очередную порцию простыней, она пошла относить ее в тазик, стоящий на песке в 5-10 метрах от берега. В это время Витек, предоставленный самому себе, решил изучить окрестность, подойдя к реке, внимательно рассматривал воду, плещущуюся о песчаный берег и тем вызывающую восторг у несмышленого Витьки; образующаяся пена нехотя взбиралась на бело-желтый песок, и белесые пузырьки бесшумно и беззвучно лопались на воздухе и исчезали. Взойдя на мостик, он, как небольшой медвежонок, стоял и смотрел на привлекший его внимание садившийся военный самолет, волна быстро подкатила к берегу, захватила его и потянула на дно. Он, не понимая, что происходит, не испугался, не закричал, а спокойно и без истерики, потихоньку пошел ко дну. Валя, не обращая внимания на приводнившийся самолет, продолжала заниматься своим бельем. Она не увидела и не почувствовала, что ее сын попал в беду — тихо погрузился и исчез в студеной мутной воде. На их удачу к этому месту подошел солдат в новенькой военной шинели. Он - то и заметил пропажу, заметил и, оценив ситуацию, принял верное и незамедлительное решение. Солдат, ни минуты не раздумывая, бросился в реку и через минуту он весь мокрый, в повисшей на плечах шинели, уже вытаскивал мальчонку на берег. Валя, услышав всплеск воды, не придала этому какое-то внимание и только после прошествии короткого времени, когда что-то кольнуло у ее внутри она привстала и судорожна огляделась. Вдруг ее внимание привлек выходящий из воды солдат, а руках он нес безжизненный комок грязи, отдаленно напоминавший ребенка. Она бросила свое белье и через мгновения была возле солдата. Витино лицо было покрыто плотным слоем ила и грязи, казалось, он не дышал, нет, она это точно поняла своим внутренним чутьем матери. В безысходном, глубоком отчаянье, охватившем Валю, она схватила сына и со всех ног бросилась к бараку. Она не вбежала, а именно ворвалась в комнату, скинула с сына одежку и совсем голенького опустила в корыто, в котором была приготовленная теплая вода. Что делать и как поступить она, конечно, не знала, ей подсказывали женское чутье и природная интуиция, и, главное, желание спасти своего сына. Отмыв его лицо от грязи и ила, она вдруг увидела, что он без крика и шума, как будто ничего не произошло, как-то естественно, как-то уж очень обыденно открыл глаза и задышал полной грудью. Валя вдруг ослабла и обмякла, силы оставили ее. Присев на край кровати, она тихо и беззвучно заплакала, понимая, что по ее вине она чуть было не потеряла своего первенца. И тут она поняла, что Бог по какой-то причине вернул ей его, либо в благодарность за ее покорность и усердие, либо из-за ею уже перенесенного горя и груза ответственности, который она, несмотря на свои юные годы, взвалила на себя, потеряв всех своих близких и родных. Либо Он просто решил оставить его до поры до времени для выполнения Его воли, предначертанной в книге судеб. Для дел, угодных Богу, не познанных и неведомых ни одному человеку, который живет ныне на земле. Она вспомнила это сейчас, в этот миг и подумала: на все воля Всевышнего, спорить с ним, осуждать его действия не дано и не будет дано никому и никогда. И слава Богу, что так оно и есть, что так оно и будут. До скончания века.