«Как страшно, какая все-таки страшная штука жизнь», — подумал он. Мысли путались и роились в его голове, искали выхода, искали ответа, которого не было. От этого он в бессильной злобе зарыдал еще больше, дав волю своим чувствам, накопившимся за прошедшую ночь и день. «Почему же так? Почему? В чем мы виноваты, что мы такое сделали, за что Бог отвернулся от нас? Возможно, это суровая и справедливая плата за нашу неправедную жизнь или проверка, испытание нашей семьи на прочность, вероятно это неотработанная кем-то карма, или попытка исправить, избежать чего-то непоправимого, еще более страшного, хотя…»
Да, ответа не было. В этих раздумьях Витька ушел в маленькую комнату, упал ничком на кровать и, дав себе волю, разрыдался никого не стесняясь и не от кого не таясь. Так и лежал в одной позе какое-то время. Лежа в постели он убеждал себя: «Необходимо переждать, собраться с мыслями, отогнать животные страхи, все пройдет, все наладится, не знаю как, не знаю когда, но все будет хорошо, — чеканя слова, говорил он себя. — А может, я просто сплю и сейчас проснусь, открою глаза, увижу папку, радостную мамку, хлопочущую на кухне, — спасительная мысль пришла ему в голову. – Не-е-ет, не-е-ет, все правда, этот кошмар продолжается, все случилось и нечего уже не исправить…»
Его тревожные, граничившие с безумием мысли оборвались только с приходом Васьки.
— Витька, пошли к нам, хоть поешь немного, — при этом, как он ни старался, его лицо скривилось в какой-то скорбной гримасе, он сочувственно смотрел на Витьку, желая помочь ему всем, чем он мог или умел. А что он мог, этот мальчишка, совсем недавно испытавший то же самое, оставшись сиротой, да, он мог только понять, да, он мог посочувствовать, а помочь это вряд ли, хотя, кто его знает…
— Я не хочу, — с благодарностью смотря на Ваську, тихим сиплым от горя голосом прошептал Витька.
— Вить, а Вить, слезами горю не поможешь, надо поесть, мать приготовила. Бери Коляна и пошли. Может, полегчает.
Витька поднялся и сел на кровати, свесив вниз ноги. Он поднял голову и внимательно посмотрел сначала на Ваську, затем на Коляна — своего братишку. «У него же тоже горе, он так же, как я, потерял сегодня своего отца, своего папу и своего главного защитника», — и эта мысль немного отрезвила Витьку.
Колян, насупившись, сидел за письменным столом, не плакал, не рыдал как Витька, а просто сидел и смотрел на стенку и, казалось, он видит сквозь нее и видит что-то, чего не могут увидеть ни Витька, ни Васька, ни кто-либо другой.
не меняя выражения лица, добавил, — Колька, пошли к Ваське, покушаем.
Колян, ни слова не говоря, словно робот, встал и пошел за друзьями в соседнюю квартиру. В зале, через который они продвигались, царил хаос и бардак. Новая дорожка, купленная сразу после приезда отца из Хабаровска и постеленная совсем недавно, была основательно истоптана грязной обувью. Песчаные, разбавленные глиной следы въелись в бордовую дорожку и окрасили ее в грязно-серый тон. На столе в беспорядке лежали лекарства и какие-то документы, в комнате толпился народ: мужчины, женщины, соседи и знакомые. Соседка с третьего этажа тетя Роза-землячка, работавшая медсестрой в больнице, той, куда вчера увезли их отца, сидела рядом с мамой, подавая ей время от времени какие-то лекарства, иногда вкалывая уколы в руку с успокоительным. На стульях, расставленных вдоль стенок, сидели в основном женщины, кухню оккупировали какие-то личности, которые, негромко беседуя, наливали себе водки и выпивали не чокаясь. Мать сидела скорбно опустив голову. В момент прохождения мальчишек подняла потерянный, тяжелый наполненный слезами взгляд, который вспыхнул на секунду и опять потух, утонув в безутешном несчастье. Витек подошел к ней, обнял ее легонько за плечи и, чуть слышно, вполголоса сказал:
— Мам, мы с Коляном к Ваське.
Она не поднимая головы, молча кивнула. В следующий момент, подняв глаза, хотела было что-то сказать, но, передумав, махнула рукой, словно пытаясь перекрестить Витьку, вновь опустила ее и, тихо всхлипывая, заплакала.
Васькина мать — Ольга Сергеевна хлопотала на кухне. Увидев ребятишек, добродушно, как-то спокойно по-домашнему предложила:
— А-а, заходите, заходите. Проходите на кухню. У меня уже все готово. Поешьте борща наваристого со сметаной. Борщ настоящий, украинский, в него входит сорок ингредиентов, поешьте, вам понравится.
Витька, чтобы хоть чем-то отвлечь себя, попытался прикинуть и подсчитать все ингредиенты, но после первого десятка застопорился, немного погадав и поразмыслив, оставил это никчемное занятие, подумав, что позже обязательно нужно будет узнать, что за компоненты входят в этот украинский борщ.
— А еще у меня плов есть, — наливая в глубокие тарелки борщ, добавила она. — Васька, приглашай друзей, что стоишь как в гостях, неси еще стулья из зала, — разлив по тарелкам первое и хлопоча уже у газовой плиты, руководила Васькина мама.
— Хорошо, мам, — виновато и немного растерянно произнес он. И тут же появился на кухне, волоча за собой два стула со спинками.
— Да ты для чего два притащил-то, одного хватит, я уже поела, — размахивая руками, запричитала она, — ну что же ты, Васек?
Васька, оставив один стул возле кухонного стола, второй отнес назад — на свое место. Появившись вновь на кухне, начал по-хозяйски рассаживать и приглашать к столу Витьку и Коляна. Борщ был действительно замечательный. Колян, с аппетитом съев целую тарелку, попросил добавки, получив новую порцию, ни на кого не смотря и не комментируя, умял ее и попросил плова. Витек с удивлением смотрел на Коляна и потом, поняв, что это происходит с ним из-за нервного напряжения и стресса, полученного за сегодняшний день, успокоился. Сам же он кое-как, еле-еле запихал полтарелки действительно вкусного борща, а плов почти не ел, выковырнул из него несколько кусочков сочного мяса, нехотя прожевал их, тем самым утолил голод, которого впрочем не было. Выпив чая, они втроем уединились в маленькой комнате и проваландались там почти до вечера. Вечером Васька предложил прогуляться по улице, подышать свежим воздухом. Витька хотел было сначала отказаться от этой затеи, но, вновь посмотрев на серое лицо Коляна, согласился.
Они, не привлекая ничьего внимания, оделись и тихо, никому не говоря, выскользнули во двор. Погода была по-зимнему хороша, свежий, прохладный воздух пахнул им в лицо, аккуратно расставленные звезды светили ярко и участливо, полная круглая луна освещала пустынные покрытые редким снегом улицы. Уличные светильники и фонари мерцали в полутьме, отгоняя от себя темноту и мрак. Дома глазницами окон встревоженно всматривались в зимнюю улицу, по которой вялой походкой прохаживались мальчишки. Иногда некоторые окна вспыхивали ярким светом электрических лампочек, замирали так ненадолго и, не найдя на улице ничего интересного, вновь тухли. Обычный мартовский холодный и пронизывающий ветер в этот вечер, взяв отгул или выходной, спрятался где-то далеко, оставив в покое вышедших на вечернюю прогулку ребятишек. Влажный свежевыпавший снег, попадавшийся им под ноги, мерно поскрипывал, создавая или дополняя тихие звуки в симфонию зимнего, морозного вечера. Редкие снежинки, не сразу найдя себе пристанища, медленно кружились над заснеженным асфальтом, а лишь потом оседали на дорожки, деревья и дома. На следующий день, узнав о смерти старшего брата, прилетели дядя Алик и тетя Галя. И завертелось все в хлопотах по организации похорон, гражданской панихиды, прощания…
Что и как происходило в последующие дни, Витька помнил плохо. Врезался ему в память гроб, лежавший на покрытой красной материей подставке, плач и рыдания матери, родных и близких, вереница солдат и офицеров, пришедших попрощаться с телом. Нежелание Витьки видеть мертвым своего отца, уговоры, последний прощальный взгляд на гроб и на лежащего там не очень похожего на его отца человека. Да, лик смерти был ужасен своим безмолвием, безысходностью и своей неправдоподобностью происходящего. Крышка гроба, окончательно отделившая отца от всего живого, выстрелы в воздух, и все…
Отца похоронили через десять дней, 24 марта, в деревне В. Каменка, на его родине, в своей земле, рядом со своими земляками, рядом со своей родней, друзьями и близкими. Так закончил свою жизнь в 40 лет Григорий, оставив сиротами своих сыновей и молодую жену, которой исполнилось в ту пору всего 32 года.