Вырулив из поселка, он набрал своему давнишнему приятелю, который время от времени добывал для него кое-какую информацию.
- Сема, привет! Как жизнь?
Чуть хриплый тенор на том конце провода ответил, чуть растягивая слова:
- Как обычно. Бьет ключом. Гаечным по голове. Чего надоть?
- Хотел попросить тебя кое-чего поискать в базе данных Минздрава. Как думаешь, у них вся информация оцифрована? Меня интересуют медкарты.
- Ну вся не вся, но наверняка, свежие карты заводили сразу в электронном виде. Или тебя старые интересуют?
- Да нет, новые. Все что найдешь на клиента, данные тебе смской скину. Сколько тебе времени понадобится?
- За сегодня, думаю, управлюсь. Наверняка там весь софт, как обычно, на коленке писанный, дыра на дыре.
- Спасибо, за мной не заржавеет.
Нажав «отбой», Звягинцев вжал педаль в пол и помчался в сторону северной столицы. Дорога была им изъезжена от и до, был знаком каждый поворот, каждый куст. Расстояние до города было не слишком далеко – всего тридцать минут езды, сущая ерунда по местным меркам.
Снова заныл желудок, напоминая о том, что Звягинцев сегодня опять не пообедал. Решив заскочить по пути на работу в «Золотой гусь», чтобы там чего-нибудь перекусить, Звягинцев свернул на нужную улицу.
Его встретила неизменная Маша – немного растрепанная и странная. Звягинцев так и не понял, в чем эта странность состоит, это было просто ощущение. Он прошел в зал и занял привычное место.
Напоминал себе мазохиста – каждое посещение «Золотого Гуся» отзывалось тупой ноющей болью в душе. И воспоминаниями. И почти всегда в этих воспоминаниях Сашка был противен сам себе – теперь, когда присутствие Алиски не дурило голову и не заставляло кровь бешеным потоком бежать по венам, он был способен мыслить более здраво и, соответственно, давать более взвешенную оценку своим поступкам. И оценка эта была нелестной. Он вел себя как инфантильный подросток. Как будто ему было ровно столько лет, сколько было в момент побега из родного города.
Официант принес жаркое, и Звягинцев в быстром темпе принялся закидывать внутрь многострадального организма куски горячей пищи. Ноющая боль то исчезала, то снова возвращалась, заставляя непроизвольно морщиться. Процесс был прерван вибрацией смартфона.
-Да, Сем, слушаю. Уже? Ты просто зверь…
- А то! Я ж говорил, там весь софт дырявый, каждый может зайти, как к себе домой. Отчет тебе на почту скинул.
- А в двух словах? Что нарыл?
- Да ничего особенного. Медкарту сам увидишь, ни о какой беременности там ни слова. Что, некая деваха решила из тебя сделать лоха?
- Как видишь…
- Что будешь делать?
- Гнать взашей, что тут еще делать…
- Ясен пень. Ну ладно, бывай…
Звягинцев откинулся на спинку кресла, пытаясь понять, что же он чувствует в настоящий момент. И с удивлением осознал, что это ни много ни мало – ощущение свободы. Будто теперь с его плеч свалился некий тяжкий груз, и руки у него теперь развязаны. Больше не будет в его жизни осточертевшей Ксюши, ее глупого бесконечного щебета и тоскливых ночей.
Где-то в зале послышался звон разбитого бокала и серебристый женский смех. Он вывел Звягинцева из ступора, в котором тот пребывал. Быстро пообедав, Сашка рассчитался по счету и направился в бизнес –центр.
За чередой привычных действий размышлял о том, что следует сделать в первую очередь, чтобы исправить те ошибки, которые он допустил. С Ксюшей все ясно – она съедет сегодня же, он ни секунды не готов терпеть в своем доме эту лгунью и манипуляторшу. Испытывай он к Ксюше хоть долю тех чувств, что испытывал к Алиске, сложно было бы сказать, чем для последней закончилось бы подобное вранье. На Ксюшу ему было совершенно плевать - чем быстрее она уберется из его дома, тем лучше.