- Еще раз высушишь!
По стенкам просторной душевой кабины, в которой с легкостью поместились бы не то что двое, четверо человек, стекали потоки воды.
- Сашка, выйди!
- Ага, щщщас! Раздевайся, говорю. Впрочем, я сам…
Олеся с ужасом наблюдала, как мужчина забирается к ней в кабинку. Нижнего белья на нем, разумеется, не было, и Олеся невольно задержала взгляд на том, что обычно принято называть мужским достоинством. Здесь этого «достоинства» было хоть отбавляй, даже перебор, пожалуй. Причем указывало оно прямо в Олесину сторону, словно стрелка некоего извращенческого компаса.
Жалкие попытки сопротивления были сломлены – враг оказался куда более силен и проворен, нежели она, даже будучи в состоянии подпития. Через минуту Олеся стояла под душем уже без единой нитки одежды.
- Да стой ты спокойно, рыжик! Как будто в первый раз, честное слово. Все равно все к тому шло, ты же не маленькая, должна понимать.
Еще бы она не понимала - уж к тридцати пяти годам Олеся лишилась иллюзий в отношении мужчин окончательно и бесповоротно. Почти у всех, кого она знала, отношение к женщине было сугубо потребительское, как к удобной обслуге для удовлетворения различных нужд. Временами все это, разумеется, камуфлировалось редкими знаками внимания – цветами, подарками, комплиментами и тому подобными ритуалами.
К мужчинам, предлагающим помощь, она всегда относилась настороженно – как правило, после всех предписанных правилами хорошего тона обрядов типа похода в кино и свидания, проглядывало мурло банальных товарно-денежных отношений. Точнее, бартерных, ведь предполагалось, что за услугу будет оказана другая услуга, сексуального характера. Ведь это так удобно – всегда иметь под рукой бесплатную домашнюю работницу и наложницу для утех.
Насчет Сашки она также была лишена иллюзий, да и он был честен в своих намерениях. Но вот чтобы так, в душе, по-быстрому после пьянки – этого Олеся не хотела.
- Звягинцев, отстань! Ну не здесь же!
- Почему? Алиска, открою тебе тайну золотого ключика – этим не только в постели занимаются. В этой квартире вообще много удобных мест.
Да уж наверняка много! Ведь это специальные Сашкины апартаменты для развлечений! Подонок!
- Да стой ты, зараза! Я тебя не трону. Пока… Но за это ты меня помоешь!
- Еще чего! Ты ж не машина, чтобы тебя мыть, Звягинцев! Дай пройти!
Но мужчина загородил выход, и сдвинуть его с места было невозможно. К тому же, он уже заметно протрезвел и пристально наблюдал за Олесей тяжелым взглядом.
- Давай, Олеся, не зли меня! Знаешь, чего я сейчас хочу? Нагнуть тебя здесь раком, и трахать так долго, что ты потом ходить не сможешь. А еще хочу кончить в твой рот. Поэтому, будь хорошей девочкой – пока просто возьми гель для душа и вымой меня.
Дрожащими руками Олеся взяла с полки гель для душа, и выдавила немного на мочалку.
- Руками, Алиска! Убери эту гребаную мочалку!
Сашка почти рычал, а она боялась посмотреть ему в глаза – скорее всего, ей не понравится то, что она в них увидит. И все же не выдержала – подняла взгляд и утонула в голодных омутах, что смотрели на нее пристально и неотрывно.
С трудом отвела глаза и принялась намыливать плечи и грудь. Было очень неловко, несмотря на то, что Звягинцева она знала давно и секс с ним – пройденный этап. Впрочем, тот Звягинцев был совсем другим – веселым, добрым, безопасным, родным. Стоящий перед ней мужчина лишь внешне напоминал прежнего Сашку, и то лишь отчасти. Этот экземпляр был явно сильнее, циничнее, жестче.
- И долго ты еще будешь у меня на груди вензеля выводить? Ниже, Лиса, ниже. Вроде опытная взрослая женщина, а ведешь себя как зажатая девственница.
- Саш…
- Дай сюда руку!
Он схватил ее за руку и принялся Олесиной рукой намыливать свой живот, опускаясь все ниже. Олеся почувствовала, как ее заливает краска стыда. Черт! Как она не любила эту особенность своей внешности – светлая кожа выдавала ее в такие моменты с головой. Когда Сашка с ее помощью принялся намыливать член, она отвернулась.
- Ну Олеся ты, блин, даешь! Чего отвернулась-то? Давай сама теперь, да не халтурь.
Ей показалось, что Звягинцев улыбается, но посмотреть ему в лицо Олеся не решилась. Она с удивлением обнаружила, что происходящее ее волнует совсем не в том ключе, что предполагалось ранее. Когда она услышала протяжный стон, то почувствовала, как ее саму начинает захватывать возбуждение. Непроизвольно она сжала бедра вместе – уже не было так стыдно стоять перед Звягинцевым голой.