- Я в центре, Саш, возле Дворцовой. Не беспокойся, сама доберусь.
- Олесь, я же просил без меня не выходить…
- Звягинцев, успокойся уже. Ну не могла я дома сидеть, сил уже нет никаких. Всё, скоро буду.
Олеся нажала «отбой».
Почему она не сказала ему, что знает про Диму? Казалось неправильным о таких серьезных вещах говорить по телефону. Потом, когда придет домой, тогда… Тогда надо будет начать серьезный разговор.
Новый телефонный звонок вырвал из раздумий.
- Олеся Николаевна?
Незнакомый мужской голос заставил напрячься. Это еще кто?
- Тамара Алексеевна вам кем приходится?
Олеся похолодела в предчувствии беды.
- Это моя мама. А что случилось???
- Это из первой городской звонят. Дело в том, что вашу маму доставили к нам – она потеряла сознание на улице.
- О Господи… Что с ней?
- Сердце… Но сейчас уже все в порядке, самое страшное позади, она отдыхает. Вы можете ее навестить завтра, заодно и рекомендации по уходу получить. Кроме того, понадобятся кое-какие лекарства, необходимый минимум мы обеспечили, приступ сняли, но сами понимаете, в дальнейшем многое зависит от вас.
- Да-да, я все поняла. Я сейчас в другом городе, постараюсь завтра к вечеру быть.
29.2
***
Едва войдя в квартиру, Олеся уловила запах жареного мяса, рот тут же непроизвольно наполнился слюной. Оказывается, она зверски проголодалась.
Снимая куртку, женщина с опаской прислушалась к себе, но никаких признаков тошноты не ощутила. И слава Богу!
- Привет. Нагулялась?
Она с опаской взглянула на Сашку. Пристальный взгляд, напряженное лицо, сжатые губы – он явно сердился.
- Да, хотелось, знаешь ли, немного проветриться.
- Олесь, это небезопасно…
- Звягинцев, я знаю о том, что твоего приятеля больше нет, в новостях передавали. Больше в этом городе никто на мою жизнь и честь вроде бы не покушался. Ну, кроме тебя.
- Димки больше нет, это так. Но это не значит, что моя женщина может разгуливать по улицам в гордом одиночестве.
- Твоя женщина? Звягинцев, давай называть вещи своими именами. Я – твое временное развлечение и мы оба это знаем.
- Чего ты от меня хочешь, Алис?
Сашка выключил плиту и, подойдя к Олесе, практически насильно усадил ее на табурет.
- Ничего, Саш. Я ничего не хочу. Просто не люблю, когда лапшу на уши вешают.
Звягинцев фыркнул и достал из шкафчика пару тарелок и вилки.
- Если ты в претензии на то, что меня не было несколько дней, то это глупо. Я же тебе писал. У меня были неотложные дела, которые требовали моего присутствия.
- Я не об этом, Саш. С этим как раз все в порядке – мы не в тех отношениях, чтобы я тебе претензии по поводу твоего отсутствия предъявляла.
- А каких отношений тебе надо? Сама-то ты чего хочешь?
Олесе стало обидно и горько одновременно. Неважно, чего она хочет. Важно лишь то, что Звягинцев ей этого дать не может. Впрочем, она несправедлива к судьбе – ребенка-то, по крайней мере, ей удалось заполучить!
- Саш, сейчас это все неважно. Мне нужно уехать домой, это срочно.
Олесе показалось, что тарелки как-то слишком громко звякнули о стол. Подняв глаза на Звягинцева, она убедилась – ему категорически не нравилась мысль об ее отъезде. Взгляд собеседника прожигал насквозь, отчего Олеся непроизвольно поежилась.
- Что-то случилось?
- Да, у мамы проблемы с сердцем. Она сейчас в больнице, а ухаживать за ней некому, поэтому мне необходимо вернуться.
- Я чем-то могу помочь? Лекарства, деньги, связи?
- Спасибо, Саш, но, наверное, нет. Пока еще ничего неясно, завтра я буду дома, узнаю все подробности. В общем, там видно будет.
Рассчитывать на Сашкину помощь Олеся не планировала. Но и рубить прямо сейчас правду-матку Звягинцеву в глаза о том, что собирается оборвать с ним все отношения, Олеся не решилась. Сейчас она должна уехать, а там дальше видно будет.