Ей даже стало немного совестно – Сашка искренне предложил помощь, а она…
Но это не ради себя, ради ребенка. Если Олеся не родит сейчас, то, скорее всего, уже не родит никогда. К тому же, найти достойного донора для такого щекотливого дела не так-то и просто. А тут само в руки свалилось, отказываться теперь, что ли? Ну уж нет!
- Когда полетишь?
- Утром, наверное.
- Заказывай билет, я сам отвезу тебя в аэропорт. И, Олеся, если нужна будет помощь, звони. Хорошо?
- Спасибо, Саш. Но я думаю, помощь не понадобится.
- Вот что ж ты вредная-то такая, рыжик? А? Другие бабы как бабы – с удовольствием на мужика свои проблемы перекладывают и живут себе нормальненько. Может, хватит уже? Это вообще нормально – помогать близкому человеку, понимаешь? Тут даже половая принадлежность роли не играет. Ну-ка, иди сюда.
Он перетянул Олесю на диван. Почувствовав себя укутанной в знакомый родной аромат, и оберегаемой в стальных объятиях, женщина почувствовала, как металлический холодный обруч в груди разжимается и отпускает.
- Эх, Алиска, ну хочешь, я с тобой поеду?
Олеся испугалась.
- Что ты! Зачем? У тебя тут дел полно, зачем тебе со мной за тридевять земель тащиться?
- Не хочешь, значит? Тебе что, стыдно со мной ехать? Или, может, тебя там любовник ждет?
Он еще и насмехается!
- Дурак ты, Звягинцев! Я, по-твоему, любовников по переписке завожу, что ли? И мамой прикрываюсь, чтобы на свидания за три тысячи километров ездить?
- Смотри у меня, Алиска, узнаю, что кто-то есть - ни тебе, ни ему не поздоровится!
- Ну хватит уже бредить, Звягинцев! Весь аппетит портишь. Кстати, ты где мясо взял? Сам приготовил?
- Куда уж нам! Доставку из ресторана заказал. Кто же знал, что ты так долго гулять будешь? Пришлось вот разогревать в духовке!
На мясо Олеся набросилась, как голодный ребенок на мороженое. Съев свою порцию, еще и от Сашкиной отщипнула немного. А потом вспомнила, что где-то в холодильнике должна стоять банка маринованных болгарских перцев. Съев половинку перца, она с сожалением отставила от себя тарелку. Не будь Сашки сейчас здесь, все перцы были бы слопаны в один присест. Она явственно представила, как по языку распространяется этот кисло-сладкий умопомрачительный вкус маринада с острым и свежим перечным ароматом. И еле сдержалась, чтобы не наброситься на банку с вожделенным перцем. Нельзя! Иначе она мгновенно выдаст себя. Сашка и так странно на нее поглядывает.
- Проголодалась?
- Да, просто зверски! Много гуляла сегодня по центру. Спасибо за ужин, Саш! Давай я посуду вымою, а ты иди, отдыхай.
- Уверена?
- Да. Иди, Саш. Я вымою, тут пара тарелок всего.
Войдя десять минут спустя в гостиную, она обнаружила Звягинцева спящим на диване перед телевизором. На большом экране два мужика на ринге воодушевленно и со знанием дела превращали лица друг друга в мясной фарш, все это сопровождалось истеричными воплями комментатора и восторженным гулом толпы.
Пользуясь тем, что Звягинцев спит, Олеся стояла в дверях и разглядывала вновь ставшее родным лицо – прямой нос, широкие брови, длинные черные ресницы, четко очерченный подбородок с пробивающейся щетиной.
Сегодня их последний вечер вместе. Других не будет. Никогда больше.
Осознание этого причиняло острую боль и с этой болью ей предстояло жить ближайшее время. Сколько? Месяц? Год? Два? Всю жизнь? Неизвестно. Но она еще в юности узнала – жить с этой болью можно. И жить, и работать, и учиться. К этой боли просто привыкаешь, сживаешься с этой непрошеной гостьей и замечаешь только тогда, когда что-то напоминает о ней - чьи-то слова, фото, ассоциации. А ей будет постоянно напоминать об этом Сашкин ребенок. Сын или дочка. Особенно, если у него (или у нее) будут такие же длинные девчачьи ресницы.
Грустно улыбнувшись, Олеся пошла за ноутбуком, чтобы купить билеты.
30.1
И снова аэропорт, суета, ожидание посадки на самолет. Сашка проводил ее, как и обещал, поворчал по поводу чемодана - мол, камней она, что ли, туда положила?