— Стреножь лошадей и жди здесь, — приказал я Волдо, проверяя, всё ли необходимое при мне.
— Один? — вышептал тот.
— Нет, с лошадьми.
— Оставьте мне хотя бы Красавчика.
— Он нужен на деле. Не ссы, скоро вернёмся.
— А если тут кто объявится? Я не боец. Что мне тогда делать?
— Очаруй. Ты у меня такой милаха, — потрепал я Волдо по щеке. — И даже не думай свалить. Понял? Не слышу.
— Да, понял.
— Вот и отлично. Готов? — обратился я к Живоглоту.
— Идём, — кивнул тот и сделал большой глоток из фляги.
Болота Тотес Васса — туманные поля зловонной топи, поросшие редкими чахлыми деревцами, как обожжённый скальп пучками спутанных ссохшихся от гноя волос. Они тянулись к горизонту и терялись во тьме, становящейся там непроницаемой даже для моих глаз. Зыбкая земля шаталась под ногами и хлюпала. Делать каждый следующий шаг становилось ссыкотнее предыдущего, но Тьерри двигался вперёд на удивление уверенно, будто знал эти болота вдоль и поперёк. Мне же оставалось лишь ступать по его следам и служить примером замыкающему нашу процессию Красавчику.
Очертания хижины появились из тумана до того неожиданно, будто это она двигалась нам навстречу, а не мы к ней. Впрочем, хижиной это сооружение можно было назвать весьма условно. Неказистая, но отнюдь не маленькая постройка напоминала скорее сарай... много сараев, нагромождение из многих сараев. Словно их собрал пронёсшийся по округе ураган и уронил здесь, как следует перемешав. И чем ближе мы подходили, тем очевиднее становилось насколько эта кособокая и неряшливая конструкция велика. Её гнилые доски чуть слышно поскрипывали, а сквозь щели пробивался трепещущий свет.
— Гаси факел, — прошептал я Живоглоту, и тот с шипением макнул его в ближайшую лужу. — Ты не говорил, что здесь чёртов особняк на девять спален.
— Ты не спрашивал.
— Я привык, что ведьмы живут в землянках или в однокомнатных избушках. Не важно. Ориентируешься там?
— Что?!
— Бля, даже не вздумай отнекиваться. Я один в этот лабиринт не сунусь.
— Так я расскажу, где чан с варевом. Вон там он, — ткнул Живоглот пальцем в сторону ярче прочих светящегося щелями сарая.
— А как к нему попасть?
— Ну, сперва надо зайти вон туда, а потом направо, вверх до второго лаза...
— Всё, заткнись, идёшь со мной.
— Да мы там вдвоём не протолкнёмся. А заешь что, давай снаружи всю эту хибару подпалим, — расплылся Тьерри в идиотской, но трогательной улыбке.
— Конечно, чтобы потом за обожравшейся ведьмой по болотам бегать. Или от неё, что вероятнее. Гениально. Нет, мы лишим её супа и спалим на месте, с гарантией, как положено. Про институт репутации слыхал? Так вот я его ректор. Короче, не пытайся рушить мой безупречный план. Веди к чану.
Не сумев протолкнуть свою передовую идею, Живоглот огорчился, но протестовать не стал. Всегда уважал в людях наличие рационального фатализма.
Добравшись до монструозной халабуды, Тьерри припал к ней ладонями и, зловеще скалясь, повёл руками по осклизлым гниющим доскам:
— А вот и она, — прошептал Живоглот, нащупав неприметную щель. — Погоди, — достал он из кармана склянку и накапал из неё в потайные петли.
— И ты хотел отправить меня одного искать этот лаз? — поинтересовался я для порядка.
— Ты глазастый, отыскал бы. А теперь тихо.
Мы оставили Красавчика на шухере и, прижав к бренным телесам все болтающиеся железяки, в полуприседе двинулись по коридору.
Запах я почуял ещё снаружи, там он был несильный, хоть уже и различимый на фоне болотных миазмов. Но войдя внутрь, я чуть не блеванул, а желудок у меня крепкий, да и обоняние не на горных фиалках воспитано. В хижине, похоже, не было ни вытяжки, ни дымохода. Пар, идущий, как пить дать, от чана, просто заполнял собой всё вокруг. Густой до того, что очертания крадущегося в полутора метрах передо мной Живоглота сливались в мутное пятно, и вонючий настолько, что я буквально чувствовал его вкус у себя во рту. Это был вкус человечины, без сомнения. Но было там что-то ещё, жутко портящее аппетитный мясной навар, что-то кислое, грязное, нездоровое.
Хижина освещалась редкими лампадами, свет которых преломлялся паром, отчего тот приобретал гнойно-жёлтый оттенок. Живоглот остановился, и выросшее из основного пятна пятно поменьше указало вверх. Туда вела лестница, почти вертикальная, но не с перекладинами, а со ступенями расположенными далеко друг от друга и явно не приспособленными для обычной людской анатомии. Задница живоглота уже исчезла в пару, когда я только приловчился переставлять свои конечности по этой античеловечной конструкции. Несколько неловких движений, и передо мной снова образовался коридор, в дальнем конце которого ждал Тьерри.