— Серёзно, двуносому?
— В схватке ему рассекли лицо от лба до подбородка, а зашить, как видно, было некому. Но прозвище — не самая яркая деталь его биографии. Богарт известен тем, что мастерски владел парой саксов. Настолько виртуозно, что даже латники со щитами были для него лёгкой добычей. Он со своей бандой не раз совершал дерзкие нападения на хорошо обученные и снаряжённые отряды, охранявшие казну и барыши ростовщиков. Погиб по глупой случайности — в кои-то века решил справить нужду в сортире вместо куста, а гнилой пол возьми да провались. Захлебнулся нечистотами.
— Говённо. Давайте дальше.
— Герберт Кейн, — выложил Брокк на стол почти чёрную душу с красными прожилками. — Наёмник из Готии. При жизни крайне богобоязнен, но это был его единственный страх. Активно сотрудничал с Инквизицией, охотник на ведьм. Однажды в одиночку вырезал целую секту демонопоклонников. Бойня в приюте Сент-Мари, может слыхали? Не важно. Этот сукин сын был отличным бойцом, универсальным, владел всеми мыслимыми видами оружия. Но чаще предпочитал свой печально знаменитый фламберг. Кейну нравилось наблюдать, как его жертвы истекают кровью. Он старался наносить раны, не приводящие к мгновенной смерти, за что снискал в народе прозвище Четвертователь. Интересный тип, к тому же отличный богослов. Рекомендую.
— Как умер?
— Его обезглавили собственным мечом по приговору самого маркиза Луи де Барро — правителя Готии. Кейн немного перестарался в своём праведном гневе и выкосил деревню во время праздника урожая, который посчитал еретическим. И всё бы ничего, промашки случаются, и такие дела заметают под ковёр, но деревня принадлежала влиятельному лендлорду, а тот счёл подобное личным оскорблением.
— Жаль добряка. Но я уверен, вам есть что ещё предложить.
— Джошуа Ликер. Восхитительно мерзкая тварь, — Брокк даже облизнулся, выкладывая на стол матово-серую сферу. — Мошенник, выдающий себя за странствующего врачевателя. Видный специалист по сосудистым хворям. Предлагал свои услуги богатейшим горожанам, которые «заболевали» — вот так удача — аккурат к его появлению. На самом же деле Ликер проникал в город анонимно, много дней преследовал выбранную жертву, накладывая на неё заклятия, а затем, когда бедолага уже едва не помирал, заявлялся с якобы чудодейственным лекарством, и щедро раскошелившейся пациент шёл на поправку. Погорел Ликер, как это ни странно, на своей славе. Молва о великом целителе быстро разлетелась по Аттерлянду, а потом поползли и слухи, мол, коли Ликер объявился в соседнем городе — жди беды, хворь де опережает его на шаг, и скоро кто-то у нас сляжет. Так и выходило, разумеется. Хоть с большим запозданием, но нашлись-таки те, кто сумел сложить два и два. Ликера схватили, судили и содрали с него кожу. Перед самой смертью этот паршивец умудрился забрать с собой палача. У того прямо на эшафоте глаза налились кровью, а потом он рухнул замертво. Последнего своего пациента Джошуа Ликер не спас, — прыснул Брокк со смеху, весьма довольной собственной шуткой.
— Милый парень, — повертел я серый шарик пальцами. — Если он был магом, почему вы не воспользовались его душой для своих научных изысканий? Магия, как по мне, довольно занятная.
— Обычная магия крови, но изобретательно применённая. Она редко бывает разрушительной в отличие от стихийной.
— Но всё же бывает?
— Её сила более прочих зависит он силы души колдуна. Не стану врать, в вашем случае это бесспорный минус. Но у неё есть и неоспоримый плюс. Как показала история Джошуа Ликера, жертвы магии крови зачастую и не догадываются, что их убивает. Итак, — развёл Брокк руками над тремя душами лежащими на столе, — делайте свой выбор.
— Только одну?
— Разумеется.
— Не пойдёт. Таких неудачников я на завтрак жру, а с ведьмой пришлось повозиться. Поступим так — я возьму душу колдуна, и фанатика, а вы плюс к тому бесплатно очистите наши трофеи из ведьминой заначки.
— Это возмутительно! — прижал уши Брокк. — Души, которые я предложил, не менее...
— Ой, чуть не забыл. Ещё хочу этого истукана, — указал я большим пальцем себе за плечо. — Его ведь можно перенастроить?
— Да что вы себе позволяете?!
— Нет? Ну, тогда придётся оставить эту изумрудную штучку себе. Может, кто пощедрее подвернётся. Рад был знакомству.
— Постойте! Да сядьте же, давайте поговорим!
— Ох, — нехотя опустил я зад обратно в кресло. — Хорошо, только покороче. Моё время стоит дорого.