— И то верно. Нравы сейчас такие, что мать родную на кон ставят без раздумий.
— Вот-вот, — потряс старик бородою и кивнул на Волдо. — Сынок ваш?
— Ага, — потрепал я «сынулю» по вихрам. — Тот ещё балбес, ничему учиться не желает. Не будешь пинать да затрещины выписывать — так дураком и помрёт. Правильно я говорю, горе ты луковое?
— Да, пап, — промямлил Волдо.
— Ну, выбрал уже?
Пацан, не поднимая глаз, помотал головой.
— Так выбирай.
— Я не могу. Это... Это просто неправильно.
— Вот, полюбуйтесь. Только и может, что отцу перечить. Розгами у меня сегодня поужинаешь, шельмец. — Ладно, — снова обратился я к старику, — счастливого вам пути, и удачи на новом месте.
— Благодарю вас, господин, — поклонился старик и, спохватившись, вытащил из кармана два красных яблока. — Не побрезгуйте. Из нашего старого сада.
— Наливные, — куснул я одно, протерев о рукав, а второе бросил Волдо. — Лови, бестолочь.
— Счастливо вам, добрые господа, — ещё раз откланялся старик, и вся троица продолжила свой путь.
— Вы их не убили, — проворочал Волдо пересохшим от волнения языком, немного отъехав.
— И не собирался. А вот ты, считай, убил одного. Не спас. И только затем, чтобы потом совесть не мучала. Мол, раз я не вмешался, то и вины за мной нет. Паскудно поступил. И именно из-за своей треклятой совести. Дьявол...
— Что такое?
— Да слабость опять накатила. Наверное, пожрать надо. Остановимся вон там, в теньке.
Глава 20
Садясь под дерево, я вдруг перестал чувствовать ноги и крепко приложился всё ещё не потерявшей чувствительность жопой о корни. Но резкая поначалу боль отступила уже через секунду. Попытка подняться привела к тому, что призванные на помощь руки подломились в локтях, и я уткнулся рожей в землю. Волдо суетился рядом, не понимая, что происходит и как с этим бороться:
— Что с вами?! Кол, что случилось?! Вы меня слышите?!
Я попытался ответить, но лишь пустил слюну по подбородку.
— Вот же срань! Это яд! Проклятое яблоко! О нет... — отвёл он от меня полный отчаяния взгляд и обратил его на дорогу. — Они возвращаются. Они возвращаются, Кол! Что мне делать?!
Я с трудом указал глазами на торчащий из седельной сумки меч и только потом сообразил, что моя подсказка может быть неверно истолкована. Но пацан не подвёл и, вместо того чтобы вскочить в седло и пустить лошадь галопом, взял в руки оружие. Меч дрожал и плясал как эпилептик, однако же смотрел в нужную сторону.
Святая троица отложила планы переселения и вознамерилась продолжить совсем недавно прерванное общение с нами. Они шли так же неспешно, как и до этого, совершенно не опасаясь, что собеседники покинут уютную полянку. Молодёжь перевесила узлы за спину и, произведя быстрые манипуляции со своими палками, превратила их в некое подобие копья с торчащим из деревяшки небольшим клинком вместо наконечника. Дело — дрянь.
— Пресвятая Амиранта, у них оружие! И оно длиннее моего! Кол, очнитесь!!! — беспардонно отвесил мне пинка Волдо, но никакого терапевтического эффекта это, к сожалению, не возымело. — О нет... Они убьют нас. Мы умрём. Умрём...
Пацан переминался с ноги на ногу, но продолжал стоять с мечом наизготовку.
— Брось это, сынок, — заговорил, подошедший в сопровождении своих подручных главарь шайки. — Мы не причиним тебе вреда. Нам нужны только ваши пожитки. И он.
Вероятно, имелся в виду я. Паралич к этому моменту уже овладел мною целиком, так что даже голова не слушалась, а перед глазами были только ноги коварных лиходеев.
— Ну же, — продолжил старик. — Я знаю, что он тебе не отец. Отдай его нам и можешь уходить.
Три пары ног сделали шаг вперёд, но тут же поспешно отступили.
— Прочь! — проорал Волдо, срываясь на фальцет. — Можете забрать лошадей, всё, что на них есть, и убирайтесь!
— Так не пойдёт.
Ноги начали расходиться — пара влево, пара вправо. Окружают. Пизда мальчонке. Красавчик — жопа с зубами — где ты, когда так нужен?
И — о чудо! — не успел я закончить мысль, как безрадостная картина перед глазами радикально преобразилась. Пара ног, обходящая нашего героического стража с левого фланга, вдруг резко дёрнулась, перешла в горизонтальное положение и засучила по земле. Тревожная тишина сменилась душераздирающими воплями. К двум оставшимся мельтешащим парам присоединились ещё две — работающие в связке. Клочья травы и комья земли полетели мне в рожу, смешиваясь с кровью и драным тряпьём. Чья-то изорванная рука упала прямо у меня перед носом и тут же исчезла, утянутая вместе с телом. Правый глаз залило брызгами, и мир сделался очаровательно розовым. Что-то закрыло обзор и затряслось из стороны в сторону, оглашая поляну задушенным воплем, быстро сходящем на нет, после чего отлетело прочь, а мне открылся чудесный вид. Две пары мускулистых блестящих от влаги лап подошли к лежащему на спине телу. Это была девушка. Её залитое кровью лицо всё ещё разевало рот в попытке схватить хоть немного воздуха. Лапы остановились, и тёмное, истекающее слизью пятно по ту их сторону опустилось к груди жертвы. Тело тряхнуло, ещё раз, и ещё... Глаза были открыты. Они смотрели вверх, периодически моргая, а рот продолжал судорожно хватать воздух. Должно быть она пребывала в глубоком шоке, потому что даже не пыталась кричать пока Красавчик жрал её грудь. Нежная юная жировая ткань — м-м... Что может вкуснее. Четвероногий пройдоха всегда был большим любителем женских прелестей, но те крайне редко разнообразили его меню, состоящее в основном из жёстких пресных мужиков. Посмаковав самую мякотку, он перевернул уже не подающее признаков жизни тело и приступил к задней поверхности бёдер.