— Какая же ему с этого польза?
— Если слабо привяжешь, так он суставы себе вывернуть может, когда дёргаться станет. Мы ведь этого не хотим?
Остатки пьяной поволоки вмиг исчезли из взгляда Грега и уступили место чрезвычайно ясному животному ужасу. Отодвинутая кляпом челюсть задвигались в тщетных попытках то ли разжевать его, то ли проглотить.
— Он хочет сказать, — любезно указал на сие действо Волдо, продолжая возиться с верёвкой.
— Нет-нет, это ему только кажется. По-настоящему он захочет говорить ещё нескоро. Но у нас ведь вся ночь впереди. Да, Грег, дружище? Ещё успеешь наговориться. Ну а пока ты собираешься с мыслями, пожалуй, я начну. Итак, — сел я на койку перед допрашиваемым, — для большей ясности обрисую ситуацию, как она мне видится. Ты — сраная крыса — заприметил наши портретики, узнал в одном из них старого приятеля и решил воспользоваться шансом, дабы поправить свою никчёмную пропащую жизнь. Башкой-то не мотай так сильно, а то блеванёшь и захлебнёшься. Хочешь знать, что навело меня на такие неприятные мысли? Во-первых, твоё «случайное» появление на дороге прямо у нас перед носом. Ты же явно сидел в засаде, сучий потрах. Во-вторых, «случайно» разбившаяся бутылка, из которой ты должен был выпить первым. В-третьих, твоё «случайное» любопытство относительно смерти маркиза. Что, решил не только наши головы за награду сдать, но и заказчика на десерт? Ах ты ж подлец. Небось, доволен был своим планом? А вот посмотри на друга своего закадычного, — указал я на закончившего с путами Волдо. — Похоже, что он удивлён той ситуацией, в которую ты угодил? Нет, ничуть не удивлён. А знаешь почему? Потому что он умный, а ты дурак, и план твой — говно. Блядь! Ребята, вы же средневековые селюки! Вам на роду написано быть наивными простодушными добряками. Какого же хера меня на каждом шагу пытаются зарубить, отравить, наебать? Признаться, я очень, очень-очень разочарован. И зол, — вынул я стилет, отчего Грег предпринял отчаянную попытку ускакать на стуле прочь из дома. — Не так быстро, дружок. Волдо, возьми. Положи клинком в печь, только рукоять не повреди.
— Это в самом деле необходимо? Он же...
— Да ты задрал уже! Суй сраный стилет в печь!!! Вух, ну и молодёжь нынче пошла, — слегка наклонил я стул с Грегом и стянул с того ботинок. — Ничего не понимают с первого раза. Где тут у тебя столовое серебро? А, вижу, — взял я сточенный чуть не до обуха ножик и вернулся к своему немногословному собеседнику, после чего загнал острие под ноготь большого пальца и с треском оторвал ногтевую пластину от фаланги.
Забитый тряпкой рот Грега раскрылся так, что ещё немного, и кляп вывалился бы из него. Вопль боли, хоть и сильно заглушённый, заставил Волдо поёжиться.
— Да брось. Не так уж и страшно, — постучал я ножом по кровоточащему мясу и перешёл к следующему пальцу. — К этому можно привыкнуть, просто, нужно больше практики.
На сей раз Грег действительно держался достойнее — повыл немного, пустил слезу и надул носом большой пузырь. Даже не обоссался, а такое редкость.
— Ну вот, говорил же. Если так и дальше пойдёт, научишься получать от этого своеобразное удовольствие, но сегодня у нас немного иная задача, поэтому... — пошарил я взглядом по халупе и, не найдя ничего подходящего, заглянул под койку. — Батюшки святы!
Там среди других полезных в быту вещей стоял он — волшебный ларец, доверху набитый сказочными сокровищами, в числе которых обнаружились клещи, молоток, киянка, несколько зубил, стамесок, рашпиль, керн, небольшой топорик и пила.
— О-о... — посмотрел я в немигающие глаза Грега. — Этой ночью нам не придётся скучать. Прямо как на Рождество, да? Столько интересного, хочется попробовать всё и сразу. Что скажешь? — повертел я в руках киянку и молоток. — Этой лучше ломать колени. А этим — дробить пальцы. Или... — отложил я молоток и взял стамеску. — Можно пройтись по голени, снять немного стружки. Хотя это лучше оставить на потом. У нас же сейчас только разминка. А что может быть лучше для разминки, чем клещи? Жаль, конечно, что у тебя рот занят, там для них работы непочатый край. Но будем исходить из имеющегося, — указал я на размазывающую по полу кровь ступню. — А хотя знаешь, давай сначала так.
Боёк молотка с размаху опустился на мизинец. Кости влажно хрустнули. И без того не белоснежный палец сделался багрово-чёрным. Грег взвыл и попытался опрокинуть стул, но я вовремя ухватил балбеса за грудки, чем уберёг от неминуемых травм.
— Сдурел? Так и убиться недолго. Давай-ка лучше с педикюром твоим закончим, — взял я клещи и, как следует сдавив рукояти, отделил размозжённый мизинец от остального Грега. — Ассистент, скальпель!