— Я только и успел, что выбросить пустые бутылки.
— А полных нет?
Макаров жестом показал на журнальный столик, стоящий в зале. В центре его красовался подсвечник с уже горящими свечами.
— Прошу! Вино белое, красное, фрукты… Все, как было заказано.
Наташа как-то нехорошо улыбнулась:
— Полный интим. Музыки только не хватает. Ты не хочешь поставить музыку?
— Вивальди, — сказал он, понимая, что сморозил глупость. Надо было промолчать или отшутиться, но шутки не шли на ум.
Она прищурила глаза, пристально посмотрела на него, прежде чем заговорить снова.
— Олег, я не за этим сюда приехала. Меня не надо обрабатывать. Понимаешь?
Он не понял и на этот раз промолчал.
— Не понимаешь. Я увидела тебя и захотела. Вот и все. Я весь вечер тебе звонила и потихоньку сходила с ума оттого, что никто не поднимал трубку. Когда ты поднял ее, я уже успела совсем сойти с ума. Я как была одета, так вскочила и побежала к машине. Налей мне водки, я выпью прямо здесь.
Макаров пошел на кухню к холодильнику, и Наташа поспешила за ним. Он достал початую бутылку, нерешительно взглянул на полку, где стояли рюмки: какие выбрать?
— А что за наперсток здесь стоит? — Она взяла металлический колпачок от сигнальной ракеты.
— Из таких пили там, в Чечне.
— А тут ваша посуда имеет ритуальное значение? Из нее пьют только фронтовики?
— Не только. Но мы будем пить из рюмок.
— Но я бы хотела…
— Нет.
К Макарову вдруг вернулись уверенность и сила. Он почувствовал себя самим собой и прочел создавшуюся ситуацию. Все очень просто. Все невероятно просто. Девочка открыта и честна. Она сказала то, что хотела. Он ведь тоже этого хочет, но почему-то старается соблюсти при этом массу условностей: вино, музыка, танец, словно бы нечаянное соприкосновение щек, поцелуй… А девочка чихать хотела на такие условности! Она уже выросла из брачных игр.
— Если ты за рулем, то после водки сегодня уже не уедешь отсюда, — сказал он.
— Я бы не уехала, если бы добиралась сюда и на метро. Не затем тебе весь день звонила. — Она выпила по-мужски, залпом, не чокаясь. — Налей еще по половинке. Я дрожу.
Он налил.
— Вот так. — Она перевернула рюмку, словно показывая, что в ней не осталось ни капли, поставила ее на край стола. — Все. Теперь обними меня, только покрепче, так, чтоб косточки за… хру… Ой…
— А вот этому уж не учи, — он обнял, потом легко поднял ее на руки…
Много времени спустя, когда можно было уже заваривать утренний кофе, она сказала:
— Знаешь, я больше всего на свете боялась обмануться. Боялась, что не дозвонюсь, потом — что все не так получится, что ты окажешься размазней, что будут ненужные разговоры и объяснения… Да-да, я боялась этого!
— И не напрасно, — Макаров погладил ее мягкие волосы, они были действительно теплые.
— Я и многого другого боялась. К примеру, ты просто посчитаешь меня обыкновенной шлюшкой и выставишь за дверь. А я вовсе не шлюшка. Ко мне мужики не подходят, представляешь?
— Они боятся к таким подходить, — сказал Макаров. — Я тоже побоялся бы. У тебя вид сказочно красивого, но неприступного замка.
— Ну да? — Наташа удивилась. — С тобой, к примеру, при первой же встрече мы заговорили о винах и возможности будущего флирта.
— Вот именно. Когда разговор так протекает, то ничего толкового от него обычно и не ждешь. Треп остается трепом.
— Но ты все-таки верил, что мы встретимся, да? Скажи, верил?
— Ну, во всяком случае, надеялся и боялся.
— Боялся?
Макаров промолчал.
— Нет, ты все же объясни, почему боялся. Потому что я — замок, это объяснение меня не устраивает: мужики штурмов никогда не боятся.
— Хорошо. Я долго не был с женщинами, а это мужику не на пользу идет.
— Тебе — на пользу, на пользу! Не напрашивайся на комплименты.
— И потом, я уже старик. У меня морщины. У меня могла быть такая дочь, как ты.
Она закрыла ладошкой его рот.
— И я боялась еще одного. — Села, убрав ноги под себя, пристально посмотрела на него, словно стараясь в темноте разглядеть лицо. — Ты ведь знаешь, из какой я конторы, и мог подумать, что меня просто подослали к тебе с каким-то заданием. Скажи, только честно: ты так не думал?
— Что-что, а это и в голову не приходило. Контора ведь мне нужна была, а не я ей.
Наташа легко вздохнула, наклонилась, поцеловала его в шею.
— Мне с тобой очень нравится заниматься любовью. Но в зале в вазе лежит виноград. Можно, я притащу его сюда?
— Лежи. — Олег встал, пошел за виноградом, уже оттуда крикнул: