Кобозев даже не выслушал до конца вопрос:
— Какие родственники? Он сам мастер спорта, выступал раньше за «Динамо», потом там неприятность какая-то с ним произошла, отчислили его…
— Постой, Миша. Насонов у тебя в рядовых ходил, если не ошибаюсь? Так когда же это пацан успел всего добиться?
— Пацан? Да Насонов лишь немногим моложе меня, Олег Иванович. Он по контракту служил, понимаете? Наемником. У, зверем был! Я приглашу его, когда мы опять туда пойдем…
Олег нахмурился, но перебивать Кобозева не стал, выслушал его тираду по поводу продолжения кавказской войны и только тогда спросил:
— Ты контакты с ним не поддерживаешь?
— Я же вам говорил, его легко ранило, на растяжку он ночью наскочил, в госпиталь угодил. А потом контракт закончился, Насонов его не продлил. И все. Я лишь слышал, что он работает или служит в каком-то военном ведомстве, но вот в каком именно и в качестве кого — не знаю.
— Он не рыжий был, а?
— Вы уже спрашивали, Олег Иванович. Про шрам на подбородке и про цвет волос. В батальоне вообще не было рыжих. Это меня сейчас хотят рыжим сделать, вышвырнуть из войск, точку на мне поставить, и даже вы не решаетесь заступиться. Мафия избавляется от лучших…
Дальше пошло непонятное бормотание, обрывки диалогов, потом трубку взяла жена Михаила:
— Простите его, Олег Иванович. Он уже не соображает, что говорит.
Олег хотел было как-то поддержать ее, ободрить, но она всхлипнула и положила трубку.
Макарову надо было бы сделать еще один звонок, рассказать о солдате-контрактнике Шиманову, но он решил, что в этот вечер с телефонными переговорами и так выходит перебор. И потом, он покосился на бутылку вина, вдруг кто-то захочет позвонить и ему, а аппарат все время занят.
Эта его мысль сразу же была кем-то подслушана (телефон зазвонил), и Олег даже не терялся в догадках, кем. Он тут же схватил трубку, сказал опрометчиво:
— Я слушаю, Наташа.
Но звонила Алла. Она спросила его о Зырянове…
Глава тридцатая
— Ты, отец, лучше подбрось меня к ближайшей гостинице.
— Не выдумывай. Деньги лишние, что ли, чтоб на ветер их выбрасывать?
— Деньги у меня как раз есть.
— Вот и береги их. Молодой ведь еще, сгодятся. Это мне осталось только на похороны отложить… Спать тебе никто не помешает, говорю же, что дома у меня никого нет.
— Ты отчаянный, отец. А если я соберу в сумки все твое барахло и вынесу?
Таксист покосился на Женьку:
— Одной рукой много не утащишь. И потом, я за свою жизнь научился в людях разбираться. Домой редко кого приглашаю.
Белая «пятерка» уже довольно долго шла за ними от самого метро, выдерживая постоянную дистанцию метров в сорок. Женьке это не нравилось, но таксисту он ничего не решался сказать. Тот, однако, преследование заметил сам.
— Кто это к нам, елки зеленые, прицепился? Не знаешь эту машину?
— Я в Москве пока вообще мало чего знаю.
— Тогда помотаем ее малость.
Таксист сбавил скорость, потом неожиданно газанул, свернул, не включив поворот, в ближайший переулок, вновь выскочил на основную трассу. «Жигули» шли за ним как привязанные.
— За выручкой охотятся, суки, — сделал вывод водитель. — Хорошо хоть ты рядом, вдвоем — оно не так страшно, хоть и… — он покосился на его правую руку. — Надо нам, парень, в центр рулить, там милиции побольше, они отцепятся.
«Чтоб они отцепились, надо тебе, отец, меня высадить, — подумал Женька. — Я им нужен, а не твоя выручка. Но если я скажу тебе об этом, подумаешь, что я струсил, бросаю тебя в такой момент».
— Они бы тормознули уже нас, если бы захотели, — сказал он вслух. — Район этот глухой, никого вокруг — чего ждут?
— А черт их знает, чего.
Таксист утратил привычное спокойствие, на крупном его лице выступили капельки пота.
— По пути переулок один есть, где дворами можно проехать. Если там от них не оторвемся, рулим к ближайшему посту ГАИ.
Водителем он был классным и дорогу знал назубок: вырубив фары, свернул с узкого переулка под арку, запетлял в слепом слаломе меж деревьями, мусорными баками, «улитками»-гаражами, заглушил мотор возле одного из подъездов.
Преследователей видно не было.
Так, в полной тишине, они просидели минут десять, потом таксист сказал, почему-то шепотом:
— Я выйду, взгляну в переулок. Мало ли что, может, там нас караулят.
— Вряд ли, — не согласился Женька. — Для грабителей это сложная игра. Если б они только были уверены, что у тебя мешок денег, тогда бы, может, и караулили.