— Ты говоришь, что это бизнес, но почему ты управляешь таким бизнесом, как этот? — задаёт она вопрос. — Всегда живешь на краю. Это, наверное, тянет тебя вниз.
Она внимательно наблюдает за мной, и её лицо выражает любопытство. Если она с Джо, то должна знать об этом.
— Это семейный бизнес. Мой дедушка вёл его, мой отец вёл его, а теперь всё перешло в мои руки.
— Разве они не хотели лучшего для тебя? — нет никакого скрытого подтекста в её голосе, она просто спрашивает из любопытства.
— Я хотел лучшего, — я смотрю на неё и знаю, это следующий кусочек немного пошатнёт её чёртовы мозги. — Я получил докторскую степень в области биостатистики… но мой отец умер, и что мне оставалось делать? Я должен был продолжать его дело. Плюс, это приносит огромные деньги.
Я ловлю вспышку сожаления в её взгляде.
— Жизнь не заключается только в деньгах, Джуд, — говорит она.
Мне хочется сказать ей, чтобы она прекратила называть меня по имени. Оно заставляет меня чувствовать себя так, как мне не нравится. Интересно, что как это — обладать такой же невинностью, какой обладает она. Я закалён насилием, которое меня окружает, и для меня это не только деньги, но она никогда этого не поймет. Власть — та сука, которая вызывает привыкание. Эта работа даёт мне власть. Но очевидно, одно она точно поняла — я люблю власть.
— И как долго ты уже состоишь в отношениях со своим рыцарем в сияющих доспехах? — ухмыляюсь я.
— Год или около того.
— Наверное, у него есть семья, которой стоит гордиться.
— Его отец является главным хирургом Вандербильта. Давай просто скажем, что жизнь Эвана преподнесена ему на блюдечке с золотой каёмочкой, — язвит она. — Представь моё удивление, когда я узнала, что он играет в азартные игры, просаживая деньги своего папочки.
— Ты была близка с ними?
Она хмурится.
— С семьёй Эвана?
Я киваю.
— Каждое воскресенье он ездил к своим родителям. Иногда я ездила с ним. Полагаю, они нормальные, но немного показушные, на мой взгляд.
— Хмм. У него большая семья?
Её брови приподнимаются в знак удивления. Думаю, она не понимает, почему я спрашиваю об этом.
— Не очень. А что?
— Ты встречалась со всей его семьёй? — я выгибаю бровь. — С дядей, например?
— Эм, однажды я встречалась с его дядей.
— Как его звали?
Она качает головой, и на её лице появляется хмурое выражение.
— Как его звали? — требую я.
— Эм, Джо, думаю. Точно не уверена, так как я даже не разговаривала с ним. Он меня игнорировал, и всё время разговаривал с Эваном. Очевидно, они очень близки, — она скрещивает руки на своей груди. — Почему ты спрашиваешь меня об этом? Вся семья связана с этим дерьмом?
— Не твоё дело, — отрезаю я, сдерживая челюсть от подёргивания. Она снова опускает взгляд на свои колени. К чёрту это. Как только я повышаю голос, она замыкается в себе. Мне нужно контролировать своё настроение.
Устремив взгляд к её шее, я замираю, когда замечаю прикреплённую на цепочке крошечную птичку. Долбаная колибри? Я ненавижу этих чёртовых птиц, потому что они напоминают мне о моей матери. На этой мысли мой взгляд опускается на фото в рамке, стоящее на комоде.
— Это дал тебе твой парень? — спрашиваю я, поднимая крошечный предмет.
Она перестаёт дышать, когда мои пальцы прикасаются к её коже у основания горла.
— Нет, — выдыхает она, отказываясь смотреть на меня. — Моя сестра.
Я оставляю подвеску и сглатываю.
— У тебя есть сестра?
Чёрт! Это делает её личностью, Джуд. Просто перестань с ней разговаривать.
Она медленно поднимает свой взгляд, и на какое-то мгновенье её большие круглые глаза встречаются с моими. Я вижу в них нерешительность, но затем она говорит:
— Ага, Лизи. Я так скучаю по ней, — говорит она скорее себе, чем мне.
— Это моя сестра на фото с моей матерью, — указываю я на рамку. Мой пульс ускоряется, а к лицу приливает тепло. Какого чёрта я это сказал?
Она смотрит на фотографию, прежде чем подойти к комоду и взять её.
— Такие красивые. Ты больше похож на свою сестру, чем Калеб, — бубнит она.
Обычно я не говорю о них, но слова сами скатываются с моих уст, прежде чем я могу остановить их.
— Она умерла пятнадцать лет назад вместе с моей мамой. Калебу было тогда только пять, — я сжимаю кулаки и вдыхаю, когда неприятное чувство появляется у меня в груди.
— Мне жаль, — шепчет она. — Моя мама умерла три года назад, и я почувствовала, словно весь мой мир взорвался. Никому такого не пожелаешь.