владеть лесопилкой – все равно что найти золотую жилу, потому что за доски можно
запросить любые деньги. Ведь янки сожгли здесь столько домов, людям просто жить
сейчас негде, поэтому все как сумасшедшие и кинулись строить. А леса не хватает, и
быстро получить его неоткуда. Народ же в Атланту так и стекается со всех сторон: и
из сельских мест – кто не в силах обработать землю без черномазых, и янки, и
«саквояжники» – эти ринулись сюда как стервятники, чтобы побольше пообглодать
наши кости. Попомните мои слова: Атланта скоро станет большим городом и для
домов потребуется строительный материал. Поэтому я и хочу купить эту лесопилку, как только… как только выколочу деньги из своих должников. На будущий год в это
время мне уже, наверное, легче будет дышаться: я не буду так стеснен в деньгах. Я…
я думаю, вы понимаете, почему я хочу побыстрее нажить побольше денег, да?
Он покраснел и снова крякнул. «Он думает о Сьюлин», – в сердцах сказала себе
Скарлетт.
На секунду у нее мелькнула мысль попросить у него в долг триста долларов, но
она устало отбросила ее. Он смутится, начнет заикаться, будет придумывать разные
отговорки, но ничего не даст. Он своим горбом заработал их, чтобы весной жениться
на Сьюлин, и если сейчас с ними расстанется, то свадьбу придется отложить на
неопределенное время. Даже если бы ей удалось пробудить в нем сочувствие, воззвать к его долгу по отношению к будущей родне и добиться обещания дать ей
взаймы, она знала, что Сьюлин никогда этого не допустит. Сьюлин так боится
остаться старой девой, что перевернет небо и землю, лишь бы выйти замуж.
Интересно, что этот старый болван нашел в ее вечно хнычущей, вечно
недовольной сестрице, чтобы загореться таким желанием свить ей теплое
гнездышко? Сьюлин не заслуживает любящего мужа и доходов с лавки и лесопилки.
Стоит денежкам завестись у нее, как она примет неприступный вид и не единого
цента не даст на Тару. Нет, кто угодно, но не Сьюлин! Ей бы только выбраться
оттуда, а пойдет ли Тара с молотка за неуплату налогов или сгорит дотла – ей все
равно, лишь бы у нее были красивые платья да перед именем стояло «миссис».
Раздумывая о том, какое обеспеченное будущее ждет Сьюлин и какое зыбкое
будущее ждет ее и Тару, Скарлетт почувствовала жгучую злость на
несправедливость жизни. Она поспешно отвернулась и стала смотреть на грязную
улицу, чтобы Фрэнк не заметил выражения ее лица. Она все теряет, все, в то время
как Сью… И Скарлетт вдруг приняла решение.
Не получит Сьюлин Фрэнка – ни его лавку, ни лесопилку!
Сьюлин этого не заслуживает. Все это будет у нее, у Скарлетт. Она подумала о
Таре и вспомнила, как Джонас Уилкерсон, точно гремучая змея, возник у парадного
крыльца, и решила ухватиться за последнюю соломинку, появившуюся над
затонувшим кораблем ее жизни. Ретт обманул ее ожидания, но господь послал ей
вместо него Фрэнка.
«Вот только сумею ли я его заполучить? – Она сжала руки, невидящими глазами
уставясь на завесу дождя. – Сумею ли заставить его забыть Сью и достаточно быстро
сделать мне предложение? Но раз уж я Ретта почти заставила сделать мне
предложение, значит, можно не сомневаться: я заполучу Фрэнка!» И она окинула его
взглядом из-под приспущенных ресниц. «Он, конечно, не красавец, – хладнокровно
рассуждала она про себя, – и у него очень плохие зубы, и изо рта скверно пахнет, и он
такой старый, что годится мне в отцы. К тому же он нервный, застенчивый и
добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь. Но по
крайней мере он джентльмен, и мне, пожалуй, было бы легче жить с ним, чем с
Реттом. Конечно же, мне легче будет им управлять. Так или иначе, нищие не
выбирают».
То, что Фрэнк – жених Сьюлин, не вызвало у Скарлетт ни малейшего укора
совести. После того, как она, перешагнув через все моральные принципы, отправилась в Атланту и к Ретту, присвоение суженого сестры казалось сущей
ерундой – над этим нечего было даже и раздумывать.
Сейчас в ней снова загорелась надежда, и она вся напряглась, забыв даже про свои
мокрые и холодные ноги. Прищурясь, она так пристально посмотрела на Фрэнка, что
ему стало не по себе. Она заметила это и быстро опустила взгляд – ей вспомнились
слова Ретта: «Такие глаза, как у вас, я видел на дуэли, у своего противника… Они не