маньяком или с человеком, которого ты едва не упекла в тюрьму по статье «терроризм».
Я насторожилась. Мурашки были неправильными, и голос был тоже неправильным.
Босс должен быть зол на меня. Как вчера.
— Вероника, — повторил Вячеслав Павлович немного громче. — Мы с вашим отцом
знакомы давным-давно.
Угу. Эту историю я уже слышала — правда, с другой стороны. Значит, сейчас меня
начнут склонять еще и по этой причине. Как я могла так подвести такого хорошего отца!
— И о вас я много слышал. И видел пару раз. Раньше…
Надо же, он даже помнит меня – мелкую и с косичками. Почему-то от этой мысли
щеки вспыхнули. Но я продолжала внимательно слушать.
— И… знаете, Вероника, вы совсем не похожи на человека, который вот так, на
пустом месте, будет фабриковать улики против своего начальника.
— Я не фабриковала, — хотела сказать я, но из моментально пересохшего с перепугу
горла вырвался какой-то мышиный писк. Терроризм, фабрикование улик… Гадский
Тетеркин! Понесло его чай пить не вовремя. Не мог прямо на рабочем месте
аккумуляторной жидкости хлебнуть! Я прокашлялась и уже членораздельно повторила: —
Я не фабриковала. Я разыгрывала. Это вроде как шутка.
— Шутка? — переспросил босс, и я увидела, что его спокойствие куда-то исчезло, а
вместо него в глубоких, как омуты, синих глазах появляется вчерашнее выражение, предвещающее бурю и ненастье. А также гибель пары-тройки городов и одного очень
глупого секретаря.
— Ну, традиция же, — осторожно сказала я, решив напомнить ему о корпоративных
заморочках его же собственной фирмы.
— Традиция? — брови Вячеслава Павловича полезли на лоб, отчего вид у их хозяина
стал непривычно озадаченным.
— Ну как же! — я с подозрением покосилась на босса. Он что, в отместку тоже решил
надо мной подшутить? — Всем новичкам нужно вас разыгрывать, а иначе вы решите, что
они не креативны. И вообще…
— Ах, эта традиция! — вдруг вспомнил Вячеслав Павлович. — Ну, конечно, как я мог о
ней забыть. Это просто у нас давно не было новичков. Вот и запамятовал. Хорошая
традиция, прекрасная!
Что-то в его тоне подсказывало мне, что на самом деле он так не считает.
— Замечательно, что у нас в коллективе такая отличная преемственность поколений.
Вот скажите, кто вам напомнил про эту… традицию? Кто, так сказать, ввел в курс дела?
— Ребята… журналисты… Андрей, кажется. Ну, такой, темненький, с бородой. И Витя.
Тоже темненький, но без бороды, зато в очках. Ну, круглых таких. Как у Гарри Поттера.
— Гарри Поттера… — пробормотал Вячеслав Павлович и с чувством пожал мои
ладошки, которые я сложила на столе как примерная ученица. — Спасибо вам, Вероника!
Вы пейте кофе, пейте. Пока не остыл. Не бойтесь, он не отравлен.
После такого заявления я решила, что к кофе точно не прикоснусь.
Босс подошел к телефону, набрал номер и, не здороваясь, спросил:
— Там Терентьев и Сургучев на месте? Отлично! Пусть зайдут ко мне. Я этим
чудесным креативным ребятам премию выпишу.
И тут до меня дошло. Не будет никакой премии! Нет никакой традиции! Терентьев и
Сургучев просто разыграли меня! А я… А я только что наябедничала на них руководству.
Хорошее начало на новом месте. Отличная попытка узнать всю кухню изнутри, влиться в
дружный коллектив и когда-нибудь, может быть, самой стать одной из них. Да уж…
Теперь-то журналистская братия с радостью раскроет мне свои объятия, можно не
сомневаться.
— Вы их накажете? — расстроенно спросила я.
— Что вы! Разве я могу? Наоборот, для таких креативных и чтущих традиции ребят у
меня найдется масса достойных заданий… — синие глаза недобро блеснули.
Ясно. Накажет.
— А что делать мне? — окончательно растерялась я.
— Работать, Вероника, работать, — ответил босс.
— И вы папе не расскажете? — вырвалось то, о чем я на самом деле думала все это
время.
Вячеслав Павлович внимательно посмотрел на меня и усмехнулся:
— Вообще-то я принимаю на работу совершеннолетних людей и не имею привычки
жаловаться на них родителям.
Гора с плеч. Все остальное я уж как-нибудь переживу. Да и будет ли это «остальное»?
Кажется, босс разобрался в ситуации и понял, что я тоже в некотором роде жертва. Я уже
собиралась с легкой душой развернуться и отправиться за свой стол, когда он меня
остановил.
— Это как ваш руководитель. Но лично мне вы за вчерашнее остались должны.
— Что должна? — прошептала я, удивляясь тому, каким тонким и тихим стал мой