Я села на кровать спереди, подняла подбородок парню. Взглянув юноше в глаза, заметила, что взгляд его «поплыл». Тогда я ласково обратилась к нему:
– Гоня, скажи честно, я тебе нравлюсь?
– Очень! – хрипло ответил он.
– Знаешь, ты мне тоже. Поэтому я дам тебе последний шанс. Извинись сейчас и ты легко отделаешься. Если не извинишься… пеняй на себя. Кнутом я не воспользуюсь, как и обещала, но тебе крепко достанется. И так просто я не остановлюсь.
Игнат промолчал. «Ну и дурак» – подумала я и, взяв ремень, уселась рядом. Не знаю о чем он думал, но после первого же удара по заднице дико заорал. А я ведь била без сильного замаха, не в полную силу. Полюбовавшись на красную полоску, не удержалась, погладила и сказала.
– А еще тебе за то, что возбудиться посмел, добавлю! – Потом оставила еще одну полоску. И еще…
– Джинни! Умоляю тебя! Остановись, не надо! – бился зафиксированный мальчик, но прощения не просил, чем если честно, конкретно меня разозлил. Наконец я взяла кляп-шарик и, вставив его мальчику в рот, заявила:
– Когда будешь готов извиниться, просто кивни, - и продолжила экзекуцию.
Я клала удары равномерно, стараясь чтобы вся попа наглеца покрылась прекрасными розово-красными полосками, не забывая время от времени поглаживать парня, который прямо подавался навстречу неожиданной ласке. Не особо надеясь, я провела рукой внизу, под разведенными ногами. Удивительно, эрекция хоть существенно ослабла, но все же сохранилась. Неужели это творит моя рука?
Я задумалась, замечталась. Вспомнила как я искала информацию в сети о Теме, первого мальчика, которого я выдрала, покупку первой плети.… И вдруг я заметила, что Игнат, судорожно дергается в наручах и поножах, и словно в книжке «кивает так отчаянно, что кажется, будто у него вот-вот голова оторвется».9. Ну, вот и ладушки! Давно бы так. Я сняла кляп и слова ринулись из парня словно потоком:
– Джинни прости меня, пожалуйста! Я больше так не буду! Пожалуйста, не бей меня больше! – и разрыдался.
– Что ты больше не будешь? – Строго спросила я.
– Никогда, ни к кому не буду приставать в транспорте. Ни кого не буду лапать! Никогда ни к кому не прикоснусь! – рыдал мальчик.
– Ну-ну-ну… это уже лишнее. Это без спроса нельзя. А если разрешат, то можно и нужно! – рассмеялась я.
Меня заполнила странная смесь нежности и торжества. Я уселась рядом, приподняла за вихры голову и легкими поцелуями осушила слезы, а потом поднесла руку к его губам. К чести Гони, он понял все правильно и покрыл поцелуями руку. Взерошив непослушные волосы на юношеской голове, я участлива спросила:
– Пить хочешь?
– Очень! – хрипло ответил Игнат.
Что ж, я не сомневалась. Чтобы жажда, да от такого, не пробудилась – это нереально. Взяла бутылочку с минералкой, открыла, поднесла аккуратно к его рту, и наблюдала как страдалец жадно пил. Напоив несчатного, я тоном строгой учительницы произнесла:
– Что надо сказать!?
– Спасибо, Джинни! Джинни… ты меня простила? – прозвучало с надеждой.
«Экий ты быстрый!» – подумала я. Свой шанс легко отделаться ты уже упустил. Почему-то, совершенно не хотелось заставлять его обращаться на Вы, «Госпожа» или как-то похоже. Все это придало бы совершенно ненужый оттенок тематической игры.
– Эн нет! Слишком свежо твое раскаяние! – насмешливо произнесла я, – вначале ты так долго отпирался, а теперь хочешь, чтобы я тебя так быстро простила? Не выйдет. Однако, хорошее поведение должно вознаграждаться, – с этими словами я повернулась к Игнату спиной. А боди-то у меня там очень, очень открытое!
– Смотри… да, это попа… которую ты так нагло гладил, за что ты теперь так горько расплачиваешься... как она тебе?