— Фирменное виски Тезинга испортит желудок даже здоровой лошади, — ответил Макмахон.
— Муссолини! — донесся от дальней стены голос первого официанта. — Каждый день я вижу на Бродвее сорок пять актеров, которые справились бы с этой ролью гораздо лучше.
— Я хочу сказать тебе только одно, — говорил мистер Гриммет предельно спокойно. — Владелец этого ресторана — я.
Макмахон вновь просвистел что-то из «Паяцев». Тезинг на всякий случай сдвинулся к краю бара.
— Я заинтересован в получении прибыли, — продолжил мистер Гриммет. — Что бы ты ответил, Макмахон, если бы я приказал тебе использовать в коктейлях фирменное виски Тезинга?
— Я бы ответил: «Я увольняюсь, мистер Гриммет. И ноги моей за этой стойкой больше не будет».
Мистер Гриммет со вздохом потер подбородок, холодно посмотрел на официантов у дальней стены. Официанты молчали, отвечая такими же холодными взглядами.
— В чем, собственно, дело? — В голосе мистера Гриммета зазвучали злые нотки. — Да, я хочу поменять сорт виски. Какая тебе разница? Ты же не должен его пить.
— В моем баре… — Макмахон положил полотенце на стойку, поставил стакан и посмотрел работодателю в глаза. — В моем баре подают качественные напитки.
— Никто ничего не заметит! — Мистер Гриммет слез со стула, в возбуждении стал расхаживать туда и обратно. — Что американцы знают о спиртном? Ничего! Об этом написано в любой книге, в любой газете.
— Это правда, — вставил Тезинг. — Все эксперты едины во мнении, что американцы не способны отличить красное вино от шоколадного молока с кленовым сиропом.
— В моем баре, — упершись руками в стойку, повторил Макмахон, и его лицо густо покраснело, — подают только качественные напитки.
— Упрямец! — воскликнул мистер Гриммет. — Упрямый ирландец! Ты делаешь это из злобы. Хочешь, чтобы я терял по семь долларов на ящике виски, потому что недолюбливаешь меня. В этом причина, так?
— Не надо кричать, — сказал Макмахон ровным, спокойным голосом. — Я хочу кое-что напомнить вам. Я работаю у вас со дня отмены «сухого закона», мистер Гриммет. Сколько раз за это время вам пришлось расширять бар?
— Не то у меня сейчас настроение, чтобы углубляться в историю! — все так же кричал мистер Гриммет. — Что толку в баре длиной с «Нормандию», если он не приносит максимальной прибыли?
— Ответьте на мой вопрос, — гнул свое Макмахон. — Сколько раз?
— Три, — пробурчал мистер Гриммет. — Ладно, три.
— Бар сейчас в три раза больше, чем шесть лет назад, — говорил Макмахон тоном профессора математики, объясняющего постулат номер один с тем, чтобы перейти к постулату номер два. — И, позвольте вас спросить, почему?
— Случайность! — воскликнул мистер Гриммет, устремив взгляд к потолку. — Судьба! Рузвельт! Рука Господа! Откуда мне знать?
— Так я вам скажу, — все тем же профессорским тоном продолжал Макмахон. — Люди, которые приходят в этот бар, знают, что здесь они получат лучшие «манхэттены», лучшие мартини, лучшие «дайкири», какие только можно получить на этом свете. Смешанные из лучших ингредиентов и с большой любовью, мистер Гриммет.
— Один коктейль по вкусу не отличается от другого, — не унимался мистер Гриммет. — Щеки раздувают многие, а на самом деле никто ни в чем не разбирается.
— Мистер Гриммет, — голос Макмахона сочился нескрываемым презрением, — сразу видно, что вы — человек непьющий.
По лицу мистера Гриммета было заметно, что он лихорадочно ищет новые доводы, чтобы защитить свою позицию. Наконец его брови взлетели вверх: он их нашел. Вновь взобрался на стул и вкрадчиво обратился к Макмахону:
— А тебе не приходило в голову, что люди приходят в этот ресторан, потому что здесь их вкусно кормят?
— Я скажу вам, что думаю о Грете Гарбо, — заполнил паузу голос первого официанта. — Лучше ее нет никого.
Несколько мгновений Макмахон смотрел в глаза мистеру Гриммету. Потом его губы искривила горькая улыбка. Он глубоко вздохнул, как вздыхает человек, решивший поставить на лошадь, не выигрывавшую четырнадцать заездов подряд.
— Хотите знать, что я думаю о еде, которую подают в вашем ресторане, мистер Гриммет? — сухо спросил Макмахон.
— У меня лучшие повара, — без запинки ответил тот. — Лучшие повара в Нью-Йорке.
Макмахон медленно кивнул:
— Лучшие повара и худшая еда.
— Думай, — рявкнул мистер Гриммет, — думай, что говоришь!
— Любое дерьмо, которое повар может сервировать под конфетку, здесь подают на стол. — Теперь Макмахон обращался к Тезингу, начисто забыв про мистера Гриммета. — Заливают соусом и подают. Однажды я съел в этом ресторане стейк из филе…