Один-единственный шанс.
Глава 8
ДЖЕК
Солана спит беспокойно. То и дело вздрагивает всем телом. Под тонкой кожей век периодически бегают зрачки, а темные густые реснички непрестанно порхают.
Шесть раз до рассвета ее дыхание срывается, то учащаясь, то на пару мгновений замирая. И я замираю вместе с ним в эти моменты. Поглаживаю ее по узкой спине или острому плечу, касаюсь губами светлых волос, удивительно красивых, с легким медовым оттенком, почти беззвучно шепчу, пытаясь донести, что она в безопасности. Как и Жани, волнения за которую не отпускают ее ни на минуту.
Не знаю, помогает ли моё присутствие, но очень хочется верить, что да. Её страдания полосуют душу, заставляя ту кровоточить и болезненно трепыхаться, хотя…
Она уже давно и основательно разодрана в клочья.
Не душа – одни ошметки.
Осколки с того момента, как я впервые увидел новорожденную кроху на руках Анилы. Свою безумно красивую девочку. Когда почувствовал в сделавшей свой первый в жизни оборот волчице пару. Истинную. Родную. Единственную. Ненаглядную.
Увидел и содрогнулся от понимания, что вместе быть – не судьба.
Может, стоило еще тогда сдохнуть? Отправиться на очередное задание, чтобы заработать деньги Дархе, или ввязаться в кровопролитную бойню по отстаиванию интересов богини-Луны и… поддаться врагам. Чуть медленнее среагировать на атаку, пропустить пулю, не до конца вывернуть шею и разрешить в схватке разодрать себе горло.
Исчез бы с лица земли, и ладно. Зато не дошло бы всё до такого кошмара, когда и Солана непрестанно страдает, и я на стены лезу от невозможности что-то исправить.
Легко сказать – подставиться и погибнуть, а сделать невозможно.
Не потому, что трус и слабак. Нет. Риск – уже давно стал частью меня. Еще раньше, чем появилась на свет та, которой я уже не ждал.
Невозможно сделать, потому что истинная при каждой встрече, даже когда ей был всего годик, уже смотрела так, что внутри все переворачивалось. Не просто в глаза заглядывала, в самую душу зрила. Будто чувствовала черные мысли, бродящие в беспокойной голове, и заранее умоляла себя беречь. Будто предупреждала, что уйдет вслед за мной, если сделаю глупость.
Разве ж стоит сердечко самой лучшей девушки на свете того, чтобы перестать биться?
Нет. Ни за что.
Рисковать я могу собой, а ей – никогда.
Хмыкаю безрадостно и слегка меняю положение тела. Откидываюсь на спину и разглядываю темно-серый потолок, где предрассветные тени перетекают из одной абстрактной мазни в другую. Сжимаю и разжимаю кулак той руки, на которой лежит моя голубоглазка, и тихо выдыхаю.
Кисть занемела, пальцев почти не чувствую, но я лучше себе ее отгрызу, чем побеспокою свою красивую, прижавшуюся носиком к шее и тихонько сопящую.
Она невероятная. А аромат как у самой настоящей дикой малины. Сладкий, но в то же время свежий и терпкий.
Крок, ты – настоящий романтик, но я с тобой совершенно согласен, – поддакиваю волку. – Она манит и очаровывает, навсегда погружая в свой плен.
Потому что многогранная и удивительно чувственная.
Потому что наша.
А жизнь – злодейка.
Философствуем мы со зверем на пару.
Только мать-Луна знает, сколько таких бессонных ночей было в моей жизни, когда вместо отдыха мы с Кроком предавались мечтам о своей девочке. Фантазировали, представляли, делились идеями и изобретали невероятные способы решения нерешаемой головоломки.
А реальность оказалась намного круче.
И безумно хочется остановить время. Пожелать, чтобы ночь не кончалась, а моя девочка продолжала нежиться у меня под боком. Хрупкая, ранимая, безумно добрая и доверчивая.
Может, все же стоит еще раз поговорить с Дархой?
Предлагает Крок, переступая лапами и никак не находя места, чтобы устроиться поудобнее.
А толку? Мы с ней всё обсуждали. И намеками, и открытым текстом. Не сотню, но раз двадцать за эти шестьдесят девять лет точно. Да кому я рассказываю? Ты все прекрасно знаешь.
Знаю, – фыркает мой чёрный друг, – знаю. И это до жути бесит.