Ожог.
Ожог.
Нет!
Убить! Спасти! Защитить!
Сознание меркнет на доли секунды, когда я отдаю контроль Рами, и та, действуя на голых инстинктах, бросается на убийцу. Был бы гад человеком, задрала мгновенно, но он такой же двуликий, как и я. С отменной реакцией, ловкостью и скоростью.
Вцепиться в шею не получается, но заставить отшатнуться и перестать палить по Джеку – да. Третья и четвертая пули уходят мимо. Однако, радость оказывается мимолетной. Стрелок отпрыгивает вбок и, разворачивает дуло на меня.
Время замедляется.
Рами пригибается, обнажая клыки и прижимая уши. Двуликий напротив растягивает рот в мерзкой улыбке, медленно проводит языком по нижней губе и чуть приподнимает руку, целясь мне в голову.
Его глаза светятся каким-то нездоровым блеском.
– Паф! – произносит ненормальный и… нажимает на курок.
Звучит выстрел.
Я даже вижу, как вылетает пуля и… чувствую, как легко входит в тело, заставляя вскрикнуть от боли.
Не моей боли, Джека. Именно он ловит предназначенный мне патрон, в последний момент сбивая с лап в сторону и закрывая собой. Но даже раненный не останавливается, а бросается дальше, на стрелка.
Загрызает. И как подкошенный падает рядом.
Неестественная тишина, установившаяся в ангаре в этот момент, бьет по ушам кувалдой. Хватает пары мгновений, чтобы оценить расстановку сил: четыре трупа и один…
Перевоплощаюсь и бросаюсь к Кроку, чья шкура лоснится и чернеет из-за обилия пролитой крови. Падаю на колени и пальцами слегка касаюсь волчьей морды. Сердце рвется на части, отмечая тяжелое дыхание истинного. Грудная клетка еле приподнимается, опускается и замирает.
Моё сердце замирает вместе с этой остановкой.
– Джек, тебе нужно обернуться, – произношу, стараясь проглотить слезы. – Джек, родненький, пожалуйста. Я не донесу тебя иначе.
Руки ходят ходуном, когда касаюсь лапы, но я прошу и прошу истинного вернуться ко мне.
Дальше – будто сон.
Действую на инстинктах, словно кто-то ведёт меня. Руководит моими руками, ногами, головой, мыслями.
Хотя какие мысли – одна.
Есть только одна, но самая важная.
Спасти!
Не позволить ему меня оставить одну.
Потому что…
– Ничего у тебя не выйдет, Торов, так и знай! – рычу сквозь зубы, трясущимися руками вытирая слезы и направляя автомобиль в сторону дома Джейкоба. – Никуда ты от меня не денешься! А решишь умереть, уйду вслед за тобой! Так и знай! Умрешь ты – умру я!
Глава 14
СОЛАНА
Вы знаете, что такое боль?
Не физическая, причиненная телу. А душевная, истязающая морально. Незаметная, но настолько мощная, что подкашиваются ноги, немеют пальцы рук, а голова собирается взорваться, не вывозя накала.
Когда ты выглядишь живой и здоровой, а внутри у тебя война. Эмоциональная и разрушительная. Беспощадная и кровопролитная. Когда выкручивает суставы, ломает кости, огнем выжигает внутренности и на ленты полосует сердце.
Нет, я не придумываю.
Не фантазирую.
И не приукрашиваю кошмарную картину.
Я сжимаю зубами губу, ощущая во рту металлический привкус, и молча агонизирую, улавливая все те страдания, в которых варится мой истинный, истекающий кровью на заднем сиденье машины.
Ужасная боль.
Всеобъемлющая.
Безжалостная.
Но хуже всего – неугасаемая.
Вот тебе и двуликий. Сильный, выносливый, несокрушимый. А чертова регенерация почему-то не действует.
Почему, матушка-Луна?
Вопрошаю раз за разом, глядя через зеркало заднего вида на разодранную пулевыми отверстиями грудную клетку, которая и не думает заживать.
Хочется заорать в голос. Завыть. Забиться в истерике. Вывернуть себя нутром наружу, чтобы не чувствовать ту беспомощность, которая ломает сознание и растирает душу в пыль. Но четкое понимание, что любая моя глупость неукоснительно приведет к смерти любимого, держит в ежовых рукавицах.
Смаргиваю соленые слезы, давно безостановочно текущие по щекам и размазывающие обзор, и лишь сильнее втапливаю педаль в пол. Веду машину на пределе скорости, не обращая внимания на заносы и с визгом клаксонов съезжающие на обочину встречки.