– Возьми меня… – всхлипнула я. – Сейчас… пожалуйста…
И, умирая от удовольствия, почувствовала, как он входит в меня, грубо, резко, сразу на всю длину, растягивая и наполняя блаженной пульсирующей тяжестью, правильной тяжестью, желанной и упоительной, предназначенной именно для меня… Я застонала, ощущая, как мощными толчками двигается внутри меня его плоть. И как вторит этим движениям его язык, врываясь в мой рот, и как сминает мою грудь его горячая ладонь, болезненно-сладко стискивая между пальцами сосок. Эта синхронность сводила с ума, словно он брал меня сразу со всех сторон. Ощущения, чувства, эмоции смешались в дьявольский коктейль, усилились тысячекратно.
Быстрее… Еще быстрее… Еще… Мир исчез, свернулся в жаркую огненную воронку, плавящую тело, жгучую и ненасытно прекрасную. Жар, жар и огонь везде, во мне, в нем, вокруг меня… Всполохи плясали перед глазами, рассыпались искрами по коже, доводя до неистовства. Несколько яростных толчков… И ослепительный, невероятный, поделенный на двоих оргазм.
Когда все вокруг перестало качаться, я хрипло выдохнула и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. В теле ощущалась удивительная легкость, хотелось дурачиться и творить глупости. Я воровато огляделась сквозь полуопущенные ресницы, пытаясь оценить обстановку. Хотя бы приблизительно.
Я по-прежнему сидела на столе, и Бояринцев по-прежнему меня обнимал. Его одежда была в безукоризненном порядке, да и моя юбка была скромно расправлена, вырез находился там, где ему полагается быть, словно совсем недавно тут вовсе ничего не происходило. Вот только не до конца рассеявшаяся блаженная истома да прохлада стола под голыми ягодицами кое о чем напоминали…
Я смущенно поерзала, над ухом раздался довольный смешок. Ах, так?
Я запрокинула голову и возмущенно начала:
– Вы… – Бровь Бояринцева заинтересованно полезла вверх, и я тут же поспешно исправилась: – Ты! Ты порвал… – Запала хватило ненадолго, я покраснела и скороговоркой закончила: – Одежду можно было и не портить, вот.
Я неохотно слезла со стола. Коленки тряслись, будто я сдавала зачет по физкультуре, нежный шелк скользил по телу, подло напоминая, что кое-чего из белья не хватает. Господи, как же теперь мне ходить? И как вообще появиться в зале? Да по моему виду каждый, кроме слепого, поймет, чем я только что занималась. А это предательское эхо? Надеюсь, там никого не вынесло на террасу подышать свежим воздухом? Представляю, что он услышал… О-о-ох…
– Я ведь сказал, все будет хорошо, – проговорил Бояринцев непривычно мягким, каким-то бархатным голосом, отвечая на все мои вопросы сразу. И на эти, и на другие, куда более важные. – И я все улажу, но кто-то почему-то предпочитает от меня убегать.
– И что же вы уже уладили? – тихо спросила я.
– Я ездил в Европу. Мне понадобилось время, чтобы объяснить партнерам, что наша с ними сделка для меня, конечно, много значит, но уж точно не больше, чем счастье моей семьи. Если молодые вдруг решили, что они друг другу не подходят, решать свою судьбу будут они сами, а не чьи-то деловые интересы.
– Не подходят друг другу? – недоуменно переспросила я.
– Не подходят, – отрезал Бояринцев и, немного помолчав, словно давая мне время свыкнуться с этой мыслью, добавил: – Полагаю, вам с Игорем надо развестись.
На это я не нашлась что ответить.
– И что же сказали партнеры? – спросила я.
– Они в конце концов решили, что выгодный контракт для них важнее. Так что в ближайшее время ты уже не будешь связана узами брака, станешь свободной женщиной, которая сама сможет выбирать себе любовников.
– И я, конечно же, выберу вас, – усмехнулась я.
– Очень на это надеюсь, – сказал Бояринцев. – А еще на то, что когда-нибудь ты перестанешь мне «выкать».
На его месте я бы на последнее не слишком надеялась. Если меня всегда будут за «вы» так умопомрачительно сладко наказывать, то слово «ты» вообще исчезнет из моего лексикона.
– Но, постойте, раз мы разведемся, я уже не буду оставаться в вашем доме, а вернусь к родителям.
– Вовсе необязательно. – Бояринцев скользнул пальцами по линии выреза, поправляя нежный шелк, и я забыла, как дышать. – Думаю, при разводе ты отсудишь у своего мужа совместно нажитое имущество.
– Это какое же? – пробормотала я, пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли. Потому что чьи-то пальцы неспешно пустились в обратный путь. – Что-то я не припоминаю, что мы за это время что-то нажили.