Повисла тишина. Немного погодя Лоренс спросил:
— Но как Вы умерли тогда?
— О, если честно, будешь смеяться. Когда мы с тобой в последний раз болтали, я лежал у железной дороги после неудачной попытки самоубийства. Валялся я там ещё очень долго, всю следующую ночь, наверное; было, знаешь ли, довольно неплохо; а потом я подумал, можно ли расслабить всё тело разом. До этого у меня всегда оставались напряжёнными шея и голова, а тут у меня, представь себе, получилось; ощущения были необычные — сначала какие-то разноцветные смешивающиеся краски перед глазами, потом чувство, будто куда-то падаешь, а потом, собственно, всё. Гораздо быстрее и проще, чем мне казалось. Ну, хотя, сейчас-то я понимаю, — он усмехнулся, — что мне просто была оказана услуга. Но тем не менее.
Лоренс задумчиво смотрел на Эйи. Пользуясь моментом тишины, Эйи сказал:
— Мы задержались. Думаю, пора возвращаться.
***
Вскоре после того, как они вернулись, Эйи разыскал главу организации. Теперь уже его глаза блестели. Она слегка усмехнулась, окинув его взглядом.
— Можно Вас на пару слов? — спросил он.
— Ну так уж прям на пару…
— Да, именно, — в голосе послышались какие-то железные нотки.
— Ну, слушаю.
— Я просто хотел разъяснить один момент. По поводу социализации.
— Пожалуйста.
— Я не нуждаюсь в ней. Просто хочу, чтоб Вы себе уяснили уже — я предан Вам, и моя жизнь состоит в работе на Вас, ни в чём больше. Поэтому я буду делать это до последней капли крови, пока не сдохну, как собака, но сдохну уже наконец…
— Эйи, — она вздохнула, — если ты и тут заботишься о собственной выгоде, уверяю тебя — исключительно исполняя мои требования, ты не достигнешь освобождения быстрее.
— Я не забочусь ни о какой выгоде! Мне нравится моя работа, и… подождите, что? Разве?
На этих словах она откинула голову назад и рассмеялась.
— Нет, ну что за практичное создание! Так и знала — ну не будет же оно просто так в своей преданности заверять! О, Вечность…
— Вы меня не так поняли… — Эйи смутился; он действительно говорил искренне, но вышло, как всегда. — Просто я думал — разве это не кратчайший путь? Вы, к тому же, даже не сказали мне, что я должен сделать в итоге.
— Перестанешь ты когда-нибудь пытаться жить по инструкциям?
— Нет. Мне нужно знать наилучший путь, чтобы это закончилось побыстрее.
— Хорошо. Просто делай, что считаешь нужным.
— Ничего вразумительного я и не ожидал!
— По-моему, более чем вразумительно, — она похлопала его по плечу. — Теперь-то ты немного лучше отличаешь нужное от ненужного, после своей прошлой жизни, а?
— Теперь у меня гораздо больше возможностей, чтобы реализовывать свои стремления.
— Но теперь ты и не претендуешь на своё абсолютное первенство, ха-ха, вот я и доверяю тебе больше.
— У меня иногда такое чувство, что Вам просто весело… это всё…
— Не буду лицемерить: весело, в том числе. Но поверь, это далеко не единственная причина.
— Хотелось бы верить…
Тут диалог внезапно был прерван. В помещение ворвался перепуганный Винтерхальтер и захлопнул дверь.
— Послушайте… Я смирился с тем, что у Вас работают разные сомнительные личности, которые в любой момент могут сделать что угодно и вообще ведут себя чёрт знает как; с тем, что вы убиваете людей пачками просто за то, что они люди; но что это за получеловек в белой накидке, который только что пытался перегрызть мне глотку?!
«И когда он только успел напиться…» — подумал Эйи.
— Да не пил я!!!
— Он не пил, — быстро сказала глава организации.
— Оставайтесь здесь. Оба! — прибавила она, когда Эйи кинулся было за ней.
После того, как она стремительно вышла, Эйи подошёл к стене и облокотился о неё. Лоренс никак не мог прийти в себя.
— Я думал, уже ничему удивляться не буду, но этот тип меня, если честно, напугал, изрядно… Что с Вами? — он обратил встревоженный взгляд на Эйи, который медленно сполз по стене и теперь сидел с чуть приоткрытым ртом, будто хотел поймать воздух.
— Ничего, мне просто… что-то немного нехорошо…
— Я могу что-то сделать?
— Нет… сейчас пройдёт, наверное… — он не успел договорить; в глазах потемнело, и Эйи отключился.
***
— Вы снова мне нужны на пару слов. Точнее, в этот раз, не на пару…
— Я догадывалась. Ты хочешь знать, что это за человек был вчера?
— Да…
Она вздохнула и помедлила с ответом.
— Мне не хотелось, чтобы ты об этом знал. Так, во всяком случае, было бы лучше. Понятия не имею, как ему удалось сбежать…
— Сбежать?
— Да, иначе с ним теперь нельзя. Послушай, Эйи: то, что я тебе расскажу, может сильно ранить тебя. Понимаешь, это мои дела… И моя вина. Ты точно хочешь знать правду?
— Да. Это не обсуждается.
— Хорошо… Возможно, тебе и правда следовало рано или поздно об этом узнать. В общем… ты же догадываешься, что ты далеко не единственный такой?
Эйи дёрнулся и кивнул.
— И ты наверняка должен понимать, что далеко не все экземпляры бывают удачными.
Тот снова дёрнулся.
— Этот человек — первый окончательно удавшийся вариант. Точнее, он был когда-то человеком, сейчас он скорее животное, хотя, даже хуже. Не надо на меня так смотреть — мне тоже трудно об этом говорить; есть ошибки, которые не исправить. Нет, это не твой случай. Так вот, его звали Глен. У него было то же назначение, что и у тебя, и почти те же возможности. Но ошибка крылась в самом сотворении, сейчас для меня это очевидно, но тогда мне казалось, что он — идеальный инструмент… в общем, дело в том, что в нём изначально была заложена тяга к убийству, но не как у тебя, а к любому вообще. Мне казалось, что, если для него это будет необходимо, как воздух, я смогу добиться наилучших результатов; и не только я — так, думалось, было бы лучше и для него. И знаешь, в начале всё правда было неплохо: он беспрекословно подчинялся, но я видела, как ему нравится то, что он делает — мне было приятно это видеть. Он ещё, кстати, музыку очень любил (тут Эйи дёрнулся как-то особенно сильно) — играл на скрипке, точными науками увлекался. Благороднейшее создание. Так мне казалось. Пока я не стала замечать, что его что-то гнетёт. И что все его увлечения — это не более чем попытка забыться, хоть ненадолго отвлечься от этой тяги, которая, как выяснилось, не оставляла его никогда; я видела, какими дикими глазами он смотрит на людей, а потом и на живых существ в целом… Я пыталась с ним поговорить, но он всё отрицал. Я думала, что может, это временное, и уже почти закрыла на это глаза. Но потом… потом он стал делать и вовсе страшные вещи. Он творил такое, чего я не могла понять, он уподоблялся людям, он получал удовольствие от причинения им физических страданий, он упивался ими, он не мог без них в дальнейшем. Вскоре он и вовсе потерял способность управлять энергией — просто животное, питающееся болью; на этом этапе я, конечно, уже ни на что не надеялась. Мне следовало его убить, и я намеревалась это сделать — убить окончательно — но тут он… исчез. Просто сбежал в неизвестном мне направлении. Я не видела его очень долго. Недавно он объявился, и знал бы ты… знал бы ты, в каком виде. Мне пришлось поместить его на время в специальное помещение, где он был бы безопасен для других; но, как видишь, ему каким-то образом удалось выбраться…
— Может, он всё же не до конца утратил способность использовать энергию?
— Вот и я сейчас об этом думала. Иначе он не смог бы… Тогда это ещё сложнее — я не могу просто взять и уничтожить его в один момент, мне нужно время…
— Получается, Глену постоянно хочется убивать?
— Да, Эйи. Но не просто хочется. Представь себе человека, который несколько дней идёт по пустыне без воды. Его желание пить — уже необходимый для выживания инстинкт, он выпьет что угодно, и много, очень много; с тем лишь различием, что Глен никогда не получает удовлетворения…
— Но как он тогда жил?
— Сначала ему удавалось сдерживаться, но, знаешь, всему есть предел; на определённом этапе он просто позволил нити оборваться, и покатился по наклонной; это уже не остановить.