— Санву, полагаю? Отчего же здесь нет печати?
Успев за предоставленное время собраться с мыслями и отрепетировать речь, он подобрался по струнке и уверенным голосом начал:
— Понимаете, вышний, вся проблема в нашем главе. Хальвар Экланн видный деятель общества, вы должно быть его знаете. И не могли не слышать об ужасной трагедии накануне дня Богини Димфны.
— Да-да, что-то такое припоминаю, — перебил его страж. — Это у него верпи увели всю семью?
— Не только семью, вышний, но и всех детей в городе. Не всем удалось спастись. В то время правительство стояло вверх тормашками, и получить печать лично от главы было попросту невозможно. Его советник заверил меня, что на проверочном пункте будут знать об этой ситуации и вопросов не последует.
Мельком кинув взгляд на притихшего досмотрщика, Минки едва не провалил всё, рассмеявшись. Этот жалкий человек не скрывал своей досады и опять принял позу высокомерного аристократа н-ого поколения, да только всю картину портил усатый дядька, облокотившийся на него всем весом и едва не придавивший к земле.
— Накладочка вышла. За это просим прощения, — мужчина наконец-то встал прямо и поклонился, не видя в этом чего-то постыдного и зазорного. — А сейчас, прошу вас, проходите. Тайернан ждёт.
Санву ничего не ответил, но на его лице сама собой появилась улыбка. Получилось! Он спешно забрал документы, скидав их в мешок, и напоследок обернулся к Эскилю, который всё ещё ждал своей очереди. Махнув ему рукой на прощание, Минки больше не стал задерживаться и поспешил к открытым воротам.
Встречающий без слов усадил его в карету к ещё нескольким парням. Те были простолюдинами — крепкими и загорелыми, скорее всего откуда-то с Дэяса, и, к радости, не особо разговорчивыми. Так что можно было немного погрузиться в себя, собраться с мыслями и этим непривычным вяжущим чувством под названием нервозность. Нет, в себе сомневаться не приходилось, но… Кто знает, в какую передрягу его занесёт. Гляди и уже сидит в казематах Его Величества за инакомыслие и нарушение общественного порядка. Ему это дело расплюнуть, дай только повод. И ведь прав будет король.
Вообще, Минки восхищался им — Его Величеством Маркелем Тарианом. Ведь тот в свои шестнадцать, даже младше него, решился на такой дерзкий отчаянный шаг — войну. И под каким лозунгом: «Свободы!», который и сейчас находил отклик в сердце. Если бы не он, тогда ещё принц, их люди до сих пор были бы рабами Эрина и драконов, отдавали бы им свои деньги, артефакты, лучших магов и мастеров. И потому весь народ его боготворил — а как иначе? И Минки тоже. Других таких больше нет.
Из окошка пробивался теплый солнечный свет, от которого он уже успел отвыкнуть в Тэрьндире, где из-за близости к морю были не редки туманы, бури и грозы. Наверно поэтому все они, жители этого портового городка, были бледные и болезненные. Взять хотя бы того же Эскиля, что прожил в этом ужасе девятнадцать лет, и посмотрите на него сейчас — волосы белые, кожа обветренная и синюшная, как у мертвеца, да даже глаза и те серые, безликие. Минки с этим повезло чуть больше — от рождения его кожа имела золотистый, загорелый оттенок, — но и он сейчас с наслаждением прикрыл глаза, впитывая тёплые лучи кожей. Пока никто не видел, он протянул руку за окошко, ближе к солнцу, и широко растопырил ладонь.
Вскоре они остановились. Неуклюже выбравшись из кареты, ребята так и застыли как вкопанные. Напротив стоял Тайернан. Он был таким большим и величественным, что Минки едва мог сдержать пронявшую его дрожь и приструнить руки, спрятав их в карманы. А ведь это только фасад, что же внутри? Первое и единственное что ему удалось увидеть, были пограничные ворота и смотровая башня, где сейчас никого не было. Стены были сделаны из крепкого бежевого камня, от них веяло стариной и тайнами, будто им уже несколько тысяч лет, и Минки ощутил себя исследователем древностей, наконец дорвавшимся до сокровищ. Когда они проходили через арочный коридор к зелёной площади, где собрались те, кто пережил всю тягомотину с проверкой документов, он не смог сдержаться и всё-таки провел по выпирающим камням рукой. Они были холодными в тени. С удивлением он заметил на каждом рунные вязи. Такие ему никогда не встречались — грубые и чёткие, без завитушек и вычурности. Сердце забилось быстрее и стало трудно дышать, непослушными руками Минки расслабил вязки плаща. Это не сон? Ему действительно удалось? Он попал в академию?
Присоединившись к уже приличной толпе, ждавшей начала следующих испытаний, Минки не нашёл себе лучшего занятия, чем понаблюдать за другими. Людей было много. Едва ли можно вспомнить, когда он в последний раз бывал в такой толпе — только на Дне Свободы пару годов назад, тогда ещё к ним приехали советники короля, следили за открытием памятника Тэрьндиру, как первому городу, освобожденному от диктатуры Эрина. Как и в тот день толпа гудела и толкалась. Сумасшедшие. Почему они не могут просто постоять спокойно? Минки спрятался за колонны в тенёк, как мышь в норку, и стал наблюдать. И когда это у него появилась боязнь толпы?