Пятница. ПСИХОГЕНЕТИКА.
С целью получить какие-нибудь сведения относительно психогенетических свойств субъекта реконструкции посетили мы его девяностапятилетнюю тетушку, изрядно выжившую из ума к моменту нашего визита. Других родственников у него не было. Время от времени посередине своей или нашей фразы тетушка выходила из комнаты и начинала заниматься своими делами, если это так можно назвать, совершенно забыв о нашем существовании. И о нашем, с позволения сказать, диалоге.
Например, когда мы спросили, не было ли у ее племянника аномалий развития в младенческом возрасте, тетушка произнесла:
— А что такое младенческий возраст? Чушь какая.
И удалилась.
Некоторое время мы ждали ее возвращения, потом пошли ее искать. Нашли мы ее в ее спальне; сняв со стены прихожей зеркало (хотя в спальне имелся старинный туалет с псише между двумя тумбами), установив его на диване и присев перед зеркалом на корточки, примеряла она мятую шляпку черной соломки, прикладывая к тулье поочередно букет искусственных незабудок, охапку фруктов на проволочках и лиловый бант. Она отреагировала на наше появление, спросив, что, по нашему мнению, следует ей присобачить к шляпке; мы выбрали незабудки.
После чего она вернулась с нами в гостиную.
— Не было ли у вашего племянника аномалий развития в младенческом возрасте?
— Однажды, — сказала она, — он открыл кран русского самовара, стоящего на столе у прабабушки, и, пока кипяток не вытек, гонял прабабушку вокруг стола, бегая за ней с пистолетом, который стрелял, как настоящий, и пистоны воняли порохом, и дымок шел, а прабабушка в ужасе кричала и бегала и не могла подойти к самовару, чтобы закрыть кран.
— Это вам прабабушка рассказывала или племянник?
— Я сама все это видела, — отвечала тетушка, черпая столовой ложкой варенье и блестя небесно-голубыми глазами.
— И вы не пытались остановить племянника?
— Мы все стояли в дверях и смотрели, как завороженные, как вода хлещет из крана самовара, дымок от пистонов вьется в воздухе, а у прабабушки на шее прыгают бусы. То было незабываемое зрелище.
«Ну и семейка», — подумали мы. А вслух спросили:
— Часто ли он совершал подобные поступки?
— Что значит «часто»? — спросила она. — И что значит «подобные»?
— «Часто» значит «ежедневно» либо «еженедельно», а «подобные»… пугал ли он кого-нибудь? ту же прабабушку? и поступал ли он с предметами, используя их не по назначению, не совсем обычно, как с самоваром, о котором вы говорите?
— Но он и не собирался пугать прабабушку, — сказала тетушка с досадой и с упреком, — просто ему нравилось, как течет кипяток, и он не хотел подпускать ее к столу, чтобы не прерывать процесса. И я не поняла про использование предметов не по назначению. Конечно, он надевал на голову кастрюли, миски и тазы, когда играл в рыцаря, водолаза либо солдата. Но ведь у него не было ни каски, ни шлема. Не будь у его матери кастрюли для супа, он одолжил бы ей свою каску, чтобы она могла сварить щи, он был ребенок нежадный.
— А в кузовы игрушечных грузовиков он песок насыпал?
— В кузовы игрушечных грузовиков? — переспросила тетушка и ушла.
Минут через пять она вернулась, неся клетку с канарейкой.
— Видите ли вы эту птичку? — спросила она.
— Несомненно, — отвечали мы.
— Как вы думаете, сколько ей лет?
Мы не угадали. Тетушка захлопала в ладоши.
— А как, по-вашему, ее зовут? — спросила тетушка торжествующе.
Долго перебирали мы предполагаемые птичьи имена.
— А вот и нет, — сказала тетушка. — Ее зовут Муму. Стало быть, с меня причитается.
— Что?! — спросили мы.
— Я думала, — сказала тетушка, доставая из буфета вермут и рюмки, — что мы играем в вопросы и ответы, и, поскольку я выиграла, а вы проиграли, надо же вам как-то это скомпенсировать.
— А ваш племянник пил? — спросили мы.
— Представьте себе, — промолвила тетушка, внезапно расхохотавшись, — она умела не только петь, как соловей, но еще и кукарекала и мычала. Я очень жалею, что судьба не позволила ей прославиться. А теперь по старости она заткнулась, и ее способности недоказуемы.