Долой мельницу, к черту самое память о неё!!
В этот момент в дверь постучали, кто мог бы быть там, кто мог узнать, что я в Харькове, кому я нужен еще?!
Набросив на себя кое как кое-что, посылая мысленно самые свирепые ругательства незваному визитеру, я приоткрыл дверь.
За дверью стоял парень лет пятнадцати.
– Панычу: вы нам двадцать пять рублей за яичницу оставили, так мамаша прислала вам сдачу…
Он стоял, протягивая мне какие-то монеты и бумажки… Я не смогу рассказать вам того возмущения на этот раз деревенский честностью, которое переполняло меня всего до краев.
Я зарычал, зашипел, подпрыгнул, хлопнул дверью, оставив наивного посланца в коридоре в полном недоумении и не решительности, в которой; должно быть помог ему разобраться, стоявший рядом и ухмылявшийся лакей. Звездочка была напугана неожиданным вторжением мальчика из харчевни.
– Видишь это мельница вспомнила о нас, она послала напомнить нам о себе…
Я ненавидел мельницу, ненавидел самое память о неё.
Я взял вино и фрукты.
– Звездочка, давай пить, у мельницы три крыла, а мы с тобой владеем четырьмя крылами молодой любви, мельница старая, она клячей клято работала всю жизнь, а мы с тобой быть может минем чашу работы по принуждению… Мельница растирает зерна, она разрушает жизнь, молодые чувства, надежды нив: она превращает в муку, а мы будем сеять и взращивать зерна новой жизни. Таня, выпей за мельницу и забудь эту старую ворону степей…
Мы опьянели от вина и еще более от близости наших тел. На устах был сок ароматных плодов, сочных поцелуев. Я постлал простыни и одеяла на пол, и мы играли и катались на этом широком ложе, и наконец пришел долгожданный, призываемый мной так долю миг – я овладел телом, которое мне предлагалось с таким жаром, готовностью и усердием…
Таня была моей.
На следующее утро мы не выходили из нашего
Таня не уехала Крым; двое суток номера; это было счастье, которое изнуряло наши тела, но душу наполняло неизмеримым восторгом земного блаженства, в котором были легкие окна в надземное, в невременное. Нам казалось, что никогда мы больше не расстанемся, что нам быть вместе всю жизнь; мы строили планы о нашей совместной жизни; завтра мы поедем Крым.
Не поездка, а продолжение этого нечеловеческого блаженства любви: только для неё жить, только во имя её!!
Прошло двое суток – они промелькнули для нас, подобные мгновению, но в них столько радостного смысла, что память о сладости, останется первой главой нашего длинного – на всю жизнь романа… не правда ли Таня?..
Наконец настало утро нашего отъезда Крым.
Я расплатился гостинице, констатируя, что у меня наличности осталось после всего около двадцати рублей…
Я уговорился Звездочкой, что она поедет на вокзал и там будет ждать меня, а я на полчаса заеду домой взять необходимые вещи. Вещи я собрал очень скоро, но оставалось более трудное и более важное достать денег, я отправился к своей матушке.
– Мама мне нужны деньги…
– Как ты уже растратил все тетино наследство…
– Мама я очень спешу не будем говорить об этом…
– Ну вот тебе двадцать пять рублей…
– Мама – вы смеетесь – я еду Крым…
– Ты в Крым?.. Зачем?..
– Мама я спешу…
– Ну вот возьми пятьдесят рублей…
Моя добрая матушка набавляла мне по двадцать пять рублей, наконец я достиг суммы в двести рублей, схватил свой багаж, вскочил на извозчика и примчался на вокзал.
Неся свой чемодан, я поспешил к билетной кассе, она была закрыта, я бросился на перрон и выскочил мимо пытавшегося меня задержать высокою толстого швейцара, как раз в тот момент, последний вагон севастопольского поезда исчезал, быстро минуя платформу…
Крым я не поехал, раздосадованный, встретился с каким-то собутыльником и пьянствовал до тех пор, пока от моих двухсот рублей ничего не осталось
– А что же вы встречали потом Звездочку. – спросил футурист?
– Вам не надоело еще слушать – ответил офицер рассказчик – вы видите художник то ведь давно спит, я боюсь, что мой рассказ может беспокоить его.
– Но он на обладателя бархатных брюк влияет весьма снотворно.
– Хорошо, сказал офицер в хорошем рассказе бывает эпилог, ладно вот вам и
Прошло несколько лет: в моей жизни случилось много нового; я много работал; еще больше пил и ухаживал за женщинами, руководимый целью ухаживания я был недурным танцором посещал балы в общественном собрании, а как-то на масленице попал и на маскарад, устроенный театром «Зеленое Кольцо». Толпа масок кружилась вокруг меня: я был без маски, на плечи я накинул темный плащ с капюшоном, долженствующий изображать костюм монаха.