— Ну, притворила… сказывай.
— За дверями нет никого? Людишки не торчат?
— Зачем им тут быть? В передней им место… Никого у дверей нет, говори, князь, не томи.
— Ладно, я сам ещё посмотрю! — сказал князь и лишь после того как убедился, что их никто не подслушивает, тихо спросил у жены: — Хотелось бы тебе быть государевой тёщей?
— Да ты, князь, что это? В своём уме? — почти выкрикнула княгиня. — Да что ты задумал, что задумал?
— Что задумал, то и будет. Только ты мне не мешай!.. Князь Василий Лукич и другие наши родичи все согласились помогать мне. Только никак не могу уломать Ивана… Вот Господь Бог наделил меня сынком-то!..
— Алексей Григорьевич, что ты говоришь такое? Ведь об этом и подумать страшно. Неужели участь Меншикова не останавливает тебя от несбыточных желаний?
— Что Меншиков? Он хоть и хитёр был, но, начав своё дело хорошо, окончить-то его не сумел.
— А ты сумеешь, сумеешь?
— Да, сумею и государя женю на нашей дочери. А ты, Прасковья Юрьевна, и не думай препятствовать этому!.. Да, я знаю, ты — женщина умная, рассудительная, против меня ты не пойдёшь.
— Как я пойду против тебя? Ты, князь, сильнее меня. Но хорошего в твоём деле я ничего не вижу ни для тебя, ни для всех нас! Боюсь я, что и нас постигнет такая же участь, какая постигла Меншикова, а может быть, и того хуже, — с глубоким вздохом проговорила Прасковья Юрьевна.
— Типун тебе на язык, глупая баба! — с сердцем воскликнул князь. — Я не рад, что и заговорил с тобою про это дело.
— И не надо, не говори… Делай, как знаешь; мешать тебе я не буду, а за детей молиться стану, чтобы их Бог избавил от несчастья.
— Вот и давно бы так! Завтра Иван хотел приехать. Ты ведь знаешь, он за Наталью Шереметеву сватался. Вчера был в доме у невесты и получил её согласие.
— Вот этому я порадуюсь. Графиня Наталья Борисовна — примерная девица, тихая, скромная. Рада я за Иванушку, вот как рада. Счастлив он будет с графиней Натальей. Она сумеет остановить его от кутежей и попоек.
— Дурак твой Иван, большой дурак! Ему в руки само счастье плывёт, только бери, не ленись. Государь так к нему привязался, что не расстаётся с ним. Захоти только Иван, так первейшим человеком в государстве стал бы. Ведь государь его во всём слушает; как Иван скажет, так тому и быть. Он всех министров мог бы в руки забрать.
— У Иванушки хорошая душа, добрая; он не честолюбив, — перебивая мужа, проговорила княгиня.
— Весь в тебя: такой же мямля, бессребреник, и немало труда стоит мне влиять на него так, чтобы он пред государем в нашу руку работал, чести и могуществу нашего рода способствовал. И ведь бьюсь я, бьюсь, а толку пока от этого немного. Ну да оставим говорить про это!.. Авось я всё-таки переломлю Ивана. Ступай, пошли ко мне Катю, мне надо с нею побеседовать.
— Сейчас пошлю.
Княгиня Прасковья Юрьевна вышла, и спустя немного времени в горницу к отцу впорхнула Катя.
Она была очень красива и стройна и получила довольно хорошее по тому времени образование; она очень долго жила в Варшаве, у своего дедушки, князя Григория Фёдоровича Долгорукова, и научилась там светскому обращению.
Едва она вошла в комнату отца, тот обратился к ней:
— Здравствуй, Катюша; садись, будем говорить. Тебе известно, что к нам, в Горенки, на днях приезжает дорогой гость? Знаешь ли, кто?
— Не знаю, папа, хотя по тем приготовлениям, которые происходят во всей усадьбе, могу думать, что гость будет важный, — несколько подумав, ответила княжна.
— Государь к нам приедет, — самодовольно улыбаясь проговорил Долгоруков.
— Как! Неужели? — с удивлением воскликнула княжна.
— Да, да. Его императорское величество дал слово быть у нас в усадьбе.
— Это для нас — большая честь, — как-то холодно проговорила княжна Екатерина.
— Я думаю! А вот послушай, что я стану говорить. Скажи, ты счастья себе желаешь?
— Кто же не желает, папа?
— От тебя теперь зависит получить большое-большое счастье!
— Что же для этого надо мне сделать?
— Постарайся понравиться государю. Понравишься ему, он на тебе женится, и ты станешь императрицею… Поняла ли?
— Конечно, папа! Но, папа, не вышло бы с нами то, что случилось с Меншиковыми!
— Не бойся, Катя, я поведу дело совсем по-другому. Ты только постарайся понравиться государю.
— Понравиться… А если я не понравлюсь?
— Уж если государь хотел жениться на Марии Меншиковой, то тебе-то и сомневаться незачем: ведь ты много красивее и милее её…
— Но ведь я старше государя.