— Ты говоришь, что Милезимо на родину скоро хочет ехать? — спросил у него Василий Лукич.
— Хочет, да я не верю ему, не поедет.
— На время припрятать его необходимо.
— Точно, братец, необходимо, но как?
— А как, я научу тебя. Только что мне будет за науку?
— Свои люди, братец, сочтёмся.
— Теперь ты, князь Алексей, как наречённый тесть государя, в большом фаворе состоишь… нас, сирых и убогих не позабудь…
— Уж забуду ли? Всегда душой служить готов тебе, только научи меня, как отбояриться от этого проклятого Милезимо.
— Пойдём-ка в диванную, там на свободе и поговорим.
Родичи князя отправились для переговоров в диванный дворцовый зал.
Влюблённый граф Милезимо скучал на придворном балу; он не танцевал и с нетерпением ждал, когда кончится бал и начнётся разъезд, так как уехать ранее с бала он, по этикету, не мог.
Но вот император-отрок удалился в свои внутренние апартаменты, и многочисленные гости стали разъезжаться из дворца.
Тотчас же и Милезимо поспешно спустился по дворцовой лестнице к подъезду и приказал позвать своего кучера.
Между тем за час до разъезда с этим кучером произошёл такой случай: полицейский офицер, находившийся у дворцового подъезда, был позван в дворцовую приёмную и там увидал секретаря генерал-губернатора; последний обратился к нему с таким приказом:
— Граф Милезимо, состоящий при австрийском посольстве, жаловался мне на своего пьяного кучера, который чуть не вывалил его из кареты; отправьте кучера на съезжую, пусть там проспится, и замените его другим.
— Кем прикажете, ваше превосходительство?
— Говорю вам, другим… он ждёт на подъезде, и звать его Никитой. Вы понимаете меня?
— Так точно, ваше превосходительство…
— Вы позовёте Никиту, и пусть он вместо пьяного кучера садится на козлы кареты графа Милезимо.
— Слушаю, ваше превосходительство!
— Ну, ступайте, выполняйте приказание!
Полицейский в сопровождении двух будочников разыскал карету графа Милезимо и повелительно крикнул кучеру Ивану:
— Слезай с козел!
— Зачем, ваше благородие? — недоумевая, спросил Иван.
— Слезай, разбойник, не то прикажу стащить! Ты пьян, каналья!
— Помилуйте, ваше благородие, я в рот не беру хмельного, — оправдывался кучер, но всё же слез с козел.
— Да ты ещё смеешь спорить с начальством? Так вот же тебе, дьявол! — и здоровая затрещина по шее заставила замолчать Ивана. — Ведите на съезжую, запереть в холодную, пусть там, пьяница, проспится! — приказало начальство будочникам.
Те схватили и повели ни в чём не повинного беднягу.
Вернувшись к дворцовому подъезду, полицейский чин позвал неведомого ему Никиту. Из толпы вышел здоровый, плечистый мужчина в кучерском кафтане.
— Я буду Никита, я, — проговорил он.
— Ты? Прекрасно: ты свезёшь графа Милезимо…
— Знаю, ваше благородие, куда свезти требуется его графскую милость, знаю, — перебивая полицейского, проговорил, ухмыляясь, Никита.
— Стало быть, тебе сказали?
— Так точно, сказали.
Когда позвали карету графа Милезимо, к подъезду дворца подъехал Никита. Милезимо не заметил, что его кучер заменён другим, и сел в карету; придворный лакей захлопнул дверцу, и карета понеслась.
Возвращаясь с бала, граф так предался думам о любимой им девушке, что даже и не заметил, что его карета ехала совсем не по той дороге, по которой следовало: он занимал дом на Ильинке, а его карета неслась из дворца по Никитской.
Вдруг размышления графа были неожиданно прерваны; лошади остановились, дверцы кареты отворились, и граф очутился между двух незнакомых ему людей, сильных, здоровых, по одежде похожих на охотников; у каждого заткнут был за кушаком пистолет.
— Что это значит? Кто вы? Как смели? — удивляясь, крикнул граф и хотел было вынуть из ножен саблю, но здоровые руки сидевших с ним рядом людей так сильно схватили его, что он невольно застонал. — Вы, вы — разбойники, вам нужно золото?
— Нет, — отрывисто ответил один из людей.
— Кто же вы, кто? Куда вы меня везёте?
— Куда нам приказано.
Ночь была лунная, светлая, и граф Милезимо в окно кареты заметил, что на козлах сидел не его кучер Иван, а другой.
«Теперь я понимаю! — подумал граф. — Я… я попал в западню… Но к кому? Кто устроил мне её? И что меня ждёт впереди?.. Уж не дело ли это Долгоруковых; не к ним ли попал я в руки?.. От них ожидать мне хорошего нечего!»
А карета всё мчалась вперёд и подъехала к заставе. Кучер Никита что-то сказал часовому, тот поднял шлагбаум и отодвинул рогатку. Милезимо хотел закричать.