— Ты что мне подсовываешь?! — со смешанным чувством радости и облегчения набросился он на торговца маслом. — Оно же прогоркло! Отравить меня хочешь?
— Масло хорошее, господин, — попытался возразить продавец, маленький, похожий на бородатого мальчишку, человечек с платком на голове. — Ты только попробуй!
Но Нарон уже закусил удила.
— Да от него несет за десять арсаногов как от скотомогильника!
— Только чуть-чуть попахивет, — пошел на попятную лавочник. — Так ты сам, уважаемый, просил подешевле!
— Но не такого дерьма, что ты мне предлагаешь! — самозабвенно орал капитан «Бороздящего стихию». — Оно же на полдороге до Нидоса совсем протухнет!
Привлеченные визгливыми криками Нарона вокруг стали собираться люди, радуясь бесплатному развлечению. Торговец всплеснул руками.
— Не хочешь брать масло, не бери! Зачем же кричать?!
— Чтооо!! — зарычал капитан, приподнимаясь на цыпочках от возмущения. — Ты мне еще указывать будешь?! Травишь тут своим маслом добрых людей, а я молчать должен.
Он издевался над бедным торговцем до тех пор, пока не появилась городская стража, а лавочник не поставил перед ним новый кувшин масла.
— Вот, совсем другое дело! — удовлетворенно проговорил Нарон. — Значит, есть хороший товар! Тогда почему ты прячешь его от добрых покупателей.
— Это ты-то добрый?! — не выдержал лавочник. — Да такого злого скандалиста я в жизни не видел! Давай серебро, забирай свое масло и проваливай!
Вполне довольный собой капитан махнул матросам, которые, не скрывая облегчения, погрузили кувшин на телегу.
Нарон отправил их с повозкой в порт, а сам направился на невольничий рынок. Здесь даросца ожидало большое разочарование. Встретившие его, как родного, работорговцы с горечью посетовали, что совсем недавно отправили большую часть живого товара за море. Оставшийся ассортимент ни как не мог удовлетворить капитана «Бороздящего стихию».
— Только вчера брат привез с гор, — с гордостью говорил толстый ольвийский купец, обвешанный золотыми и серебряными побрякушками. — Двенадцать девушек, стройных как кипарисы и красивых как первая улыбка зари. Десять мальчиков молодых и нежных.
— Мне нужны гребцы, уважаемый, — только что восстановленное душевное спокойствие Нарона вновь дало трещину. — Четверо сильных и выносливых мужчин.
Торговец развел в стороны короткие ручки, блеснули перстни.
— Извини, господин, ты не туда пришел. Здесь торгуют молодым товаром.
— Красавицами? — усмехнулся капитан.
— Самыми лучшими юношами и девушками на всем айханском побережье! — гордо проговорил ольвиец, выпятив пузо. — Отцы и братья меняют лишние рты на оружие.
— А не боитесь, что горцы этим же оружием вас и перебьют? — криво усмехнулся Нарон.
— Они режут только друг друга, — пренебрежительно махнул рукой работорговец. — Да и не будь нас, кто еще привезет им мечи и наконечники для стрел?
— Каждый торгует тем, что у него покупают, — философски изрек Нарон.
— Хорошо сказал, уважаемый, — масляно улыбнулся ольвиец.
— За такую хорошую мысль не подскажешь, где мне можно купить четырех сильных мужчин?
Работорговец на миг задумался.
— Как купец купцу я тебе советую обратиться к судье.
— Зачем? — удивился мореход. — Я ни с кем не хочу судиться.
— В городской тюрьме всегда есть люди, осужденные за неуплату долга…
— Спасибо, уважаемый, — поблагодарил толстяка Нарон и, узнав, где можно найти судью, покинул невольничий рынок.
Но судьба в очередной раз повернулась к нему своим несимпатичным задом. Вооруженный служитель у ворот тюрьмы разъяснил чужестранцу, что следующая сессия суда будет только через пять дней, а до этого никто не может решать судьбу узников.
От огорчения Нарон решил завернуть в таверну и как следует выпить. Но обычай велел ему ночевать сегодня на борту корабля, а после попойки его, наверняка, потянет в публичный дом.
Поэтому, горько вздохнув, он прошел мимо гостеприимно распахнутых дверей, где полуголый раб оттирал с каменных ступеней засохшую блевотину.
Нарон купил в лавке кувшинчик дорогого вина и пошел в порт. На узкой улочке, уступами спускавшейся к морю, его окликнули:
— Господин! Господин!
Капитан в раздражении повернулся.
Придерживая одной рукой сумку, а другой держась за стены, чтобы не упасть, за ним бежал какой-то молодой человек.