Бывшая танцовщица сама не понимала, что заставило её сообщить хозяину о своей беременности именно сейчас? Тем не менее, реакция господина оказалась для неё совершенно неожиданной. Он счастливо смеялся, наговорил ей кучу ласковых слов, обещал осыпать подарками и даже собрался признать ребенка своим наследником. А на все упоминания о законной жене только отплевывался. В то же утро Мерисид обратила внимание на странное поведение госпожи, потерявшей, казалось, всякий интерес к домашним делам. Так, вместо того, чтобы после завтрака обойти усадьбу, Анукрис отправилась на веранду, приказав принести себе вина.
Озабоченная старшая служанка сама принесла кувшин и стеклянный кубок. Молодая хозяйка с ногами забралась в кресло и смотрела на канал, по которому туда-сюда сновали лодки и плотики.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь, госпожа? — заботливо поинтересовалась Мерисид.
— Не думаю, — непривычно сухо ответила Анукрис и вдруг спросила. — Небраа в самом деле его отец?
Бывшая танцовщица вздрогнула. Значит, хозяйка слышала её разговор с господином. Тем лучше! Давно пора поставить на место эту тощую овцу!
— После отъезда господина в Амошкел у меня были мужчины, — сказала старшая служанка. — Но золотая настойка Исид очень надежное средство. Я не могла забеременеть от них.
Госпожа пристально взглянула на служанку, и та не смогла удержаться.
— Одни боги знают, кто отец моего ребенка, но Небраа считает им себя!
Анукрис вдруг улыбнулась.
— Поздравляю тебя. Ты достойна такого счастья.
Ждавшая скандала Мерисид от неожиданности растерялась, а хозяйка опять стала смотреть на канал, только сейчас на губах у неё чуть затеплилась странная улыбка.
Старшая служанка в недоумении спустилась с веранды и занялась хозяйственными делами, но это странное выражение лица госпожи нет-нет, да и всплывало в памяти. Потом вернулся Алекс, и ничего толком не рассказав о церемонии жертвоприношения, ушел в сад. А ей так хотелось узнать подробности! Как много присутствовало людей? Сколько танцовщиц сопровождали его в храм, и во что они были одеты?
Но все эти вопросы вылетели из головы, как только она узнала о странном поступке Джедефмоота. Не на одну её это произвело сильное впечатление. У господина пропал аппетит, и он отправился в храм в прескверном настроении.
Анукрис только презрительно фыркнула ему вслед. Мерисид подумала, что госпожа захочет еще раз поговорить с Алексом. Но, видимо, они уже все сказали друг другу, и хозяйка вдруг отправилась в кладовую и занялась осмотром посуды. Перебирая разложенные по сундукам чашки, кувшины и бокалы, она выбрала пару красивых стеклянных кубков и четыре маленьких серебряных стаканчика, завернула их в тряпку и протянула старшей служанке.
— Отнесешь в мою комнату. Только так, чтобы никто не видел.
— Зачем, госпожа? — удивилась бывшая танцовщица.
— Ты плохо слышишь? — как рассерженный котенок зашипела Анукрис. — Быстро, пока кухарка на огороде!
Мерисид понимающе кивнула. «Собирается подарить Алексу», решила она, воровато оглядываясь и заходя в обеденный зал, где нос к носу столкнулась с Самхией, только что закончившей уборку в ванной.
— Ты меня не видела, — быстро проговорила старшая служанка, прижимая сверток к груди. — Поняла?
— Нет, — покачала головой подруга.
— Если кто-нибудь спросит, видела ли ты меня с этим! — обозленная её глупостью Мерисид показала узел. — Ты скажешь, что «нет»!
— А что там?
— Потом скажу, — обреченно махнула рукой старшая служанка. — Ты, главное, запомни, что меня не видела?
— Хорошо, — пожала плечами Самхия и, глядя ей вслед, тяжело вздохнула. — А я думала, что все уже закончилось.
Покончив с посудой, Анукрис взялась за сундук с одеждой. Тут уже Мерисид начала опасаться, как бы размер благодарности Алексу не превысил разумные пределы. Он, конечно, поступил благородно, спас ей жизнь, но надо же что-то и себе оставить! Но тут поняла, что госпожа аккуратно укладывает свои юбки, бусты, странные набедренные повязки и платье, которое когда-то сшил ей Алекс.
— Что ты задумала, госпожа? — испуганно спросила старшая служанка.
— А ты как думаешь? — с веселой злостью глядя на неё, проговорила молодая женщина, заворачивая белье в новую простыню.
У Мерисид перехватило дыхание. Очевидно, радость поразившей её догадки отразилась на лице бывшей танцовщицы.
— Забирай себе этого толстого, злого, жадного старикашку.
Старшая служанка смутилась.
— У тебя есть Алекс, а у меня кроме него никого нет.