Дикарь удивленно вскинул лохматые брови.
— В страну молока и меда? Там где золото лежит прямо под ногами? — недоверчиво поинтересовался он.
— Да, — подтвердил Мисос. — Из Нидоса прислали корабль уважаемого Нарона из Смора.
При этих словах лоцмана капитан склонил голову.
— А с ним мудрого мага Тусета.
Казалось, дикарь только сейчас заметил жреца.
— Почему у тебя нет волос на голове? — с почти детским любопытством спросил он.
Тот на секунду растерялся, потом вежливо поклонился.
— Я очень стар, и волосы покинули её.
Вождь с искренним сожалением посмотрел на него, и тяжело вздохнув, вновь обратился к Мисосу.
— Ну, нашли вы Уртанию?
— Её больше нет, — сурово ответил Нарон.
— Как это? — нахмурился дикарь. — Когда я был маленьким, оттуда приходили корабли с золотом, драгоценными камнями, с «дыханьем богов» и пряностями.
Капитан в нескольких словах рассказал о находке на Третьем Найуле. О печальной судьбе Инона из Ромса и о том, что было написано на стене в его хижине.
Вождь, его телохранители, так и оставшиеся стоять, слушали рассказ с раскрытыми ртами.
— Вот почему мы не стали плыть дальше, — закончил Нарон.
Дикарь взял кувшин и, наполнив все три кубка, поднял свой.
— Пусть духи предков радостно встретят капитана Инона из Ромса. Он великий мореход, достойный памяти соплеменников.
Грозд еще раз утробно икнул.
— Почему у тебя так мало людей на корабле? — спросил он у Нарона.
— Недалеко от Найулов мы встретили три боевые лодки рулевов, — ответил за капитана Мисос. — Они напали на нас.
— Ты ничего не перепутал? — нахмурился вождь. — Что бы делать рулевам в такой глуши? Может это были лоухи или рабтяги?
— Нет, — усмехнулся лоцман. — Я не первый год плаваю по островам. Это точно рулевы.
— Мы пытались уйти, — капитан взял с блюда горсть изюма. — Я даже приказал выбросить за борт часть груза…
— Вот почему у твоего корабля такая высокая осадка! — обрадовался дикарь.
— Ты наблюдателен и мудр, вождь, — польстил ему Растор.
Грозд самодовольно ухмыльнулся, потом, словно вспомнив, обратился к Нарону:
— И что дальше?
— Они нас догнали, — ответил капитан. — Вот поэтому на судне осталось так мало людей.
— Ты настоящий воин, — напыщенно проговорил дикарь.
— Я рад слышать похвалу из твоих уст, вождь, — Нарон склонил голову. — Позволь на память о нашей встрече подарить тебе этот меч.
Капитан протянул руку за спину. Матрос подал сверток. Развернув тонкую белую материю, Нарон подал гостю тяжелый клинок в богато украшенных кожаных ножнах.
Тот с жадностью схватил подарок.
— Черная бронза, — заметил Мисос.
Грозд, раздувая ноздри словно жеребец перед кобылой, жадно разглядывал оружие.
— Прими так же эти кубки, — капитан жестом обвел посуду. — Они принадлежали Инону из Ромса.
— Нет человека более достойного их, чем ты, вождь, — льстиво добавил Растор.
Слова юноши оторвали дикаря от созерцания дорогого оружия.
— Я доволен твоим подарком, Нарон из Смора! — торжественно объявил Грозд. — Плыви в свой Нидос, и пусть море будет благосклонно к твоему кораблю.
С этими словами он встал, не выпуская из рук подаренного меча. По его знаку телохранитель свернул ковер вместе с посудой и закинул на плечо. При почтенном молчании матросов дикари спустились на палубу гребцов, потом перешли в свою лодку. Воины взялись за короткие весла. Три другие пироги, кружившие вокруг корабля Нарона словно голодные акулы, повернули за флагманом.
— Ты зря упрекал богов, — вполголоса проговорил Тусет, глядя вслед удалявшимся дикарям.
— Я знаю, маг, — отозвался капитан голосом смертельно уставшего человека. — Обещаю принести им жертву в первом же храме, который встречу на своем пути.
После встречи с дикарями, которая неожиданно хорошо закончилась, Растор стал вести себя совершенно невыносимо! Он ходил по кораблю, гордо выпятив грудь, надувшись от важности, словно застарелый, готовый вот-вот лопнуть гнойной струей чирей. Теперь племянничек Минатийца не давал ей и шагу ступить, все время норовил ущипнуть или погладить, или прижаться. Айри коробило от таких прикосновений, а его липкие руки вызывали тошноту.
Единственным местом, где ей удавалось укрыться от преследований пылкого юноши, оказалась корзина на верхушке мачты. Она сидела там целыми днями, вглядываясь в горизонт и с привычной грустью размышляя над своей горькой судьбой.