Алекс поймала Чжанчола, когда он закрывал кладовую на большой висячий замок.
- Чего тебе? - неприязненно спросил ключник.
- Штаны и рубаху, почтенный Чжанчол, - лаконично ответила Александра.
Старый слуга впал в ступор от подобной наглости.
- А шелковую куртку тебе не надо! - вскипел вулканом ключник. - Или кожаный плащ и сапоги со шпорами? Ты, вообще, соображаешь, что говоришь? Или спина уже заросла?
Но Александру было не так-то просто сбить с выбранного пути.
- Спина заросла, плащ мне ни к чему, сапоги со шпорами тоже, почтенный Чжанчол. А вот штаны и рубаху на день надо.
Старик набрал в грудь воздуха, собираясь послать ее очень далеко. Но она его опередила:
- Постираться я хочу, почтенный чжанчол. А до утра одежда никак не высохнет.
- В сырой походишь, - буркнул ключник. Было видно, что ему очень не хочется возвращаться на склад.
- Не одену, - твердо возразила Алекс.
- Тогда ходи голым!
- Заметь, почтенный Чжанчол, это не я предложил, - усмехнулась Александра. - Вот только что ты завтра господину скажешь, когда он меня с голым задом увидит? Что в замке старых штанов не нашлось.
- Ну, Алекс, ты и зайца заставишь мышей ловить! - плюнул ключник. ( "Заставить зайца мышей ловить". - Поговорка аналогичная - "Мертвого достанешь." Прим. автора)
Вручая ей мятые, застиранные штаны с обилием заплат и такую же рубаху, Чжанчол ворча, посоветовал сходить на кухню за щелоком.
Александра искренне похвалила доброго старичка за совет.
Баню слуг сегодня не топили. Алекс поставила на полку тусклый фонарь, и критически окинув взглядом помещение со щелястым полом, решила помыться на улице. Погода стояла теплая, обитатели замка расползлись по норам до утра.
Прихватив корыто, она отправилась на задний двор. Пару ведер еще горячей воды Александра взяла в хозяйской бане. Не смотря на соблазн мыться там она не стала, как бы ни застукали соратники.
Первым делом попыталась промыть волосы. Это удалось исключительно благодаря мягкости здешней воды и короткой прическе. Потом забралась в корыто сама. И хотя Александру уже не шарахало от ее нового тела, раздеваться догола, все еще было не очень приятно. Наверно, думала она, так бывает с людьми, получившими серьезное увечье: страшный шрам, потерявшими руку или ногу. Вроде уже ничего изменить нельзя, со всем человек смирился, а на тело свое глядеть все равно неприятно. Отбросив философию, Алекс быстренько ополоснулась и, натянув чистые штаны, занялась стиркой. Солнце давно село, и вечерняя прохлада покрыла ее тело гусиной кожей.
"Сейчас согреемся, - думала она, с силой шваркая рубахой в мутной воде. - Это тебе не индезит. Тут все ручками. Средние века, блин".
- Ах, это ты! - раздался мужской голос.
Александра взвизгнула, прикрывая голую грудь мокрой рубахой.
К ней приближался соратник Ломано.
- Чего визжишь как девка? - спросил воин, поправляя меч.
Алекс уже пришла в себя и, бросив рубаху в корыто, вытерла лицо локтем.
- Ты так бесшумно подошел, мой господин. Вот я и испугался.
- Решил к празднику одежонку простирнуть? - продолжал расспрашивать воин.
- Да, Ломано-сей.
- Не забудь только корыто назад отнести, а то еще кто-нибудь споткнется в темноте.
Праздник цветения риса - один из самых любимых у тонгат. Вот только у соратников рыцаря Гатомо в этом году он оказался безнадежно испорчен. Вместо того чтобы в хорошей компании попить вина и пива, поплясать и отведать праздничного угощения, сегодня восемь воинов из двенадцати едут сопровождать господина в Токого-маро.
- У меня в коляске шесть тысяч золотых, - услышал Мирамо в ответ на робкое замечание о чрезмерности охраны.
В денежных вопросах рыцарь был неумолим. Слишком много средств и надежд вложил он в эту поездку.
Первый раз за всю историю Гатомо-фами его обитатели проснулись раньше подвластных крестьян.
Когда Симара осторожно приоткрыла дверь в спальню маленькой госпожи, Сайо уже сидела перед зеркалом. Силами трех служанок образ воспитанницы рыцаря приобрел, наконец, законченный вид.
Когда девочка робко вошла в обеденный зал, Гатомо едва не поперхнулся. Он видел ее в новом платье, но сейчас, когда волосы Сайо были уложены в затейливую прическу, брови аккуратно подведены, губы чуть тронуты помадой, а на глаза наложены мягкие тени, воспитанница показалась ему настоящей красавицей.