"Я Стыд Любви, верну я пробужденье
Губам холодным, пусть лишь в подтвержденье
Красе моей и мне идёт хвала".
В лучистых тогах (что за дивный вид),
Под звуки флейт, с улыбкой на устах,
Всю ночь мелькали страсти предо мною.
Лишь паруса на призрачных судах
Убрали, говорить я стал с одною:
""Из всех страстей прекраснейшая - Стыд".
ЛОРД АЛЬФРЕД ДУГЛАС
НЕОПУБЛИКОВАННАЯ ЧАСТЬ "DE PROFUNDIS"
Это не вся неопубликованная часть "De Profundis" - лишь та часть, которая была зачитана в суде для дискредитации лорда Альфреда Дугласа. Тем не менее, данный текст составляет более половины неопубликованной части, и его важность абсолютно превышает важность всего отрывка: ничто не пропущено, кроме повторений обвинений - такие повторы ослабляют эффект обвинений и усиливают впечатление ворчливой жалобы вместо бесстрастного осуждения. Если напечатать всё, Оскар Уайльд предстанет в более невыгодном свете - более эгоистичным и мстительным.
Я прокомментировал этот документ таким, каков он есть, в основном ради ясности, потому что он всеми подробностями и практически всеми эпитетами оттеняет портрет, который я попытался нарисовать в этой книге. Как ни странно, Оскар Уайльд неосознанно изобразил себя в этой части "De Profundis" в более невыгодном свете, чем я его запомнил. Я верю, что нарисованный мною портрет - более честный, но это предоставляю решать читателям.
ФРЭНК ХАРРИС,
НЬЮ-ЙОРК, декабрь 1915.
Тюрьма Ее Величества,
Рэдинг
ДОРОГОЙ БОЗИ,
После долгого и бесплодного ожидания я решился сам тебе написать, для твоего блага в той же мере, что и для моего, потому что не хочу думать о том, что провел два долгих года в тюрьме, не получив от тебя ни строчки, никаких вестей или сообщений, кроме тех, которые причиняли мне боль.
Наша злосчастная печальнейшая дружба закончилась для меня крахом и публичным позором, но воспоминания о нашей былой дружбе всегда со мной, меня печалит мысль о том, что отвращение, горечь и презрение займут в моем сердце то место, которое всегда принадлежало любви. Думаю, ты и сам в глубине души чувствуешь, что лучше написать мне письмо, когда я лежу тут в одиночестве на нарах, чем публиковать мои письма без моего разрешения или посвящать мне стихи, не спросив моего согласия, хотя мир не узнает, какие слова скорби, страсти, упрека или равнодушия ты решишь послать мне в качестве своего ответа или призыва.
Я не сомневаюсь, что в этом письме, в котором я должен написать о нашей с тобой жизни, о прошлом и будущем, о сладости, превратившейся в горечь, и о горечи, которая могла бы стать сладостью, будет много того, что сразу же ранит твое самолюбие. Если это произойдет, перечти письмо снова и снова, пока твое самолюбие не будет убито. Если ты найдешь в этом письме то, что сочтешь несправедливыми обвинениями в свой адрес, вспомни, что человек должен быть благодарен за то, что существует вина, которую ему можно несправедливо вменить. Если хоть один пассаж из этого письма заставит слёзы навернуться на твои глаза, плачь так, как плачем мы здесь, в тюрьме, где день посвящен слезам не менее, чем ночь. Это - единственное, что может тебя спасти. Если ты пойдешь жаловаться своей матери, как пожаловался на презрение, которое я выказал в твой адрес в своем письме Робби, чтобы она смогла тебе польстить, утащить обратно в трясину тщеславия и самодовольства, ты будешь полностью потерян. Если ты найдешь для себя одно фальшивое оправдание, вскоре ты найдешь их сотню, и снова станешь тем, кем был до этого. По-прежнему ли ты утверждаешь, как утверждал в своем ответе Робби, что я «приписываю тебе недостойные мотивы»? О! У тебя нет в жизни никаких мотивов. У тебя есть только аппетиты. Мотив - это интеллектуальная цель. Ты был «слишком молод», когда началась наша дружба? Твой недостаток заключался не в том, что ты знал о жизни слишком мало, а в том, что знал так много. Утренняя заря юности с ее нежным цветением, ее прозрачный чистый свет, ее радость невинности и надежд - всё это ты оставил позади. Очень быстро ты перешел от Романтики к Реализму. Тебя начали завораживать кишки и их содержимое. Именно из-за этого у тебя возникли неприятности, тебе понадобилась моя помощь, и я необдуманно, забыв о мирской мудрости, помог тебе из жалости и доброты. Ты должен внимательно прочесть это письмо, хотя каждое слово может стать для тебя огнем или скальпелем хирурга, из-за которых нежная плоть горит или кровоточит. Помни: глупец в глазах людей и глупец в глазах богов - совершенно разные вещи. Для того, кто совсем не разбирается в способах проявления Искусства и способах развития мысли, насыщенность латинского изречения, музыка богатой гласными греческой речи, тосканская скульптура или песня елизаветинских времен всё равно могут быть исполнены сладчайшей мудрости. Настоящий глупец, над которым посмеялись и которого обделили боги - это тот, кто не знает себя. Я был таким глупцом очень долго. Но больше таковым не являюсь. Не бойся. Величайший из пороков - ограниченность. Всё, что происходит, правильно. Также помни: сколь бы ни было тебе тяжело это читать, мне намного тяжелее писать об этом. Тебе позволили увидеть странные и трагические формы жизни так же, как человек видит тени в кристалле. Голову Медузы, которая превращает живого человека в камень, тебе позволили увидеть прямо в зеркале. Сам ты свободно гуляешь средь цветов. У меня же прекрасный мир цвета и движения отнят.