— Так, а музейщики что? Это ж несомненная ценность.
— Да понимаете… До войны жалко было расстаться — душой прикипел, а сейчас не до того. Куда как более ценные вещи спасать надо.
— Кстати о более ценных…
Я развернул перед Сикорским план Летнего сада и попросил указать, где и какие скульптуры были закопаны прошлой осенью. Недолго поискав, архитектор вытянул пронумерованную картонную папку.
— Да почти все тут, красавицы, — ласково проговорил Сикорский, открывая старый план. — Вот. Нумера на все, под нумера таблица особая — какой предмет закопан или заложен на хранение, все есть.
— А это что, — ткнул я в обведенный кружком «нумер», подписанный как «ск.ант. Диана?»
— Здесь задвоилось. — Архитектор смутился. — Совершенно фантастическим образом! Тогда на грузовике ящики были с инструментом, веревками, тканью. И кто-то ящик снял да по глупости загрузил туда скульптуру. Мы-то их в брезент и в землю, без всяких ящиков… Рабочие поднимать — ящик тяжелый. Миша Веденяпин тогда крышку откинул, сказал, что там фигура Дианы. Ну в ящике и закопали, да еще досками забили, чтоб крышка не съезжала… А затем, по инвентаризации, настоящая Диана обнаружилась — в подвале дома на Мойке, вместе с фонарями из чугуна. Я лично проверял.
— А кто ж тогда в ящике был?
Сикорский виновато пожал плечами, сгребая карты со стола:
— Наверное, инструменты и разборной подъемник.
— Как-то трудно подъемник спутать со статуей, не находите?
— Ну, может, сверху ткань лежала, — архитектор забросил на антресоли последние рулоны и спрыгнул со стремянки. — И Миша Веденяпин перед работой впечатлился грамм на двести… Да вы к чему это спрашиваете?
— Так раскопали мы ящик ваш.
— И?
Я махнул рукой.
— Камень там битый.
Тут зашипел самовар и, занося его в комнату, Фаддей подмигнул мне, приглашая к столу.
После чаепития я засобирался. Сикорский подал мне портфель с береткой, Фаддей пальто.
— Ну… — архитектор, краснея, протянул мне руку, — прошу простить еще раз. А «зверская рожа» Фаддей, улыбаясь, дернул себя за ухо, и мы засмеялись все втроем.
Глава 10. Железнодорожка
Из темноты махнула рукой фигура в кожаном балахоне. Троица санитаров залезла внутрь, а я, выделив старшего, протянул ему руку.
— Саблин.
— Булик.
— Что?
— Булик, — повторил фельдшер, глядя в сторону.
Казалось, что мучает и гложет его то, что у всех фамилии как фамилии, а у него такая вот — Булик. И вид у него был какой-то рыхлый, как у спившегося грузчика.
На построении ощущение водянистости Булика заметно усилилось. Даже «синие фуражки» усвоили задачу быстрей, чем этот горе-спец, и разошлись по точкам. Их роль сводилась к недопущению паники, если будут «пугающие природные эффекты». Так им, во всяком случае, объяснил Миронов.
— Да ты не волнуйся за милицию, — нахально светил Пашка в темноте медалью «За боевые заслуги». — Люди надежные.
И напоследок уверил в наличии у каждого второго соответствующего оружия. Вспомнив чудо-пистолет Ганчева, я успокоился.
— Вы поняли свои обязанности? — мучил Руис Булика.
Военфельдшер тоскливо отвечал:
— Осмотр больных и раненых инфекционного отделения. Проверка ожогового. Проверка пункта переливания крови. Если есть сомнения, брать пробы, оставив у подозреваемого охрану.
— РУНа, где у тебя должна быть? — спросил Михей вялого медика.
— Вот тут.
— А чего ты ее в мешке держишь? — не отставал Михей, глядя, как Булик копается в объемном саквояже. — Проверял?
— Сейчас проверю.
Булик, наконец, поставил акушерский чемоданчик на землю после безудачных попыток извлечь искомый прибор.
— Не нравится он мне, — поделился Михей сомнениями и подозвал еще одного санитара, блондина с тонкими усиками. — Это у Булика вашего всегда состояние такое?
Блондин ответил:
— Нормальный мужик, спокойный. Просто работы много…
Когда санитары пошли к главному корпусу, испанец долго смотрел им вслед.
Комиссар госпиталя Чижов действительно был засранцем. Причем засранцем полным, без единого белого пятнышка. Стуча кулаком по фанере и скрипя костылем, он орал на нас в своем здоровущем кабинете, в который можно было запросто впихнуть добрую часть «тяжелых» из коридора.
— Не позволю! — орал бездельник. — Не имеете права узурпировать полномочия руководства НКПС! Мы только им подчиняемся и нечего махать здесь своими бумажками.