— Поздравляем с поимкой злодея Рожка Анисимова, товарищ командир!
— Вольно!
Мы рассмеялись, а Вадик закрыл «сборник» и спросил, когда будем сниматься с точки. Я плюхнулся на широкое соломенное кресло и поинтересовался:
— А сами-то чего думаете?
— Домой, в родные палестины, — зевнул Пашка Миронов, — здесь глушь полная. Всем надоело карболку нюхать, кроме Сарафанова.
— А ты где своих мильтонов рассыпал?
Миронов почесал голову.
— Трое спят, трое на вахте, а еще один сторожит Булика.
— Что с фельдшером?
— Спятил фельдшер. Фигуры ему какие-то мнятся в районе Пискаревки. Ходят, говорит, черные старухи по Шафировской дороге, нас ищут.
— А, может, правда, видел чего?
— Не, чистая «глюкоза». — Пашка облокотился на спинку диван. — Он ведь еще и под землей видит. Червь, говорит, грызет фундамент больницы — как сгрызет, так всем и каюк.
Сарафанов подался вперед, как будто добавить хотел, но лишь рукой махнул.
Ласково улыбалась крестовая дама на столике, и под эту ухмылочку я весело спросил у Михея:
— Ну, колись, какие сомнения? Ты, Сарафанов, в сторону не смотри, я теперь начальник и тебя насквозь вижу!
Михей, недолго помолчав, ответил с сомнением:
— Не знаю, Андрюха. Будто чужое пальто надел. Вот тут вот щекочет, — Сарафанов ткнул себя в затылок. — А иногда иду по лестнице и вдруг, как пустота кругом. На километры пусто и людей нет. И тихо — мышь не перднет.
— А раньше такое было?
— Да вроде нет.
Телефонный аппарат был исправен, дежурный офицер трубку поднял сразу, только вот Евграфа на месте не оказалось. Попросили подождать. Выбирая носом воздух из форточки, подождал минут пять, а затем снова осведомился, где все-таки товарищ подполковник. Ответили неопределенным «будет позднее» и я положил трубку. Наверное, пистон вставляют Полюдову.
Решив позвонить минут через пятнадцать, я вытащил из планшета несколько веденяпинских бумажек и подаренную Сикорским брошюрку. Рисунки были обычные, а брошюрка сразу заинтересовала.
Это был репринт с издания петровского времени, приблизительно середины девятнадцатого века, для каких-то библиофилов. Страницы были почерканы, залиты, некоторых вообще не было, но пробираясь через пень-колоды догражданских «ижиц» и «зело» я увлекся. И с интересом, все больше и больше погружаясь в текст, пока не понял, что передо мной самая обыкновенная инструкция. Причем наша. И то, что выпустивший ее «пограничник» сдал свою вахту лет двести назад, ничего, по сути, не меняло. Вполне понятным языком были описаны способы энергозащиты строящегося Санктъ-Петерс-Бургха, половина из которых используется и сейчас.
Я перевернул страницу, надеясь почерпнуть что-нибудь еще, как вдруг услышал громкое и отчетливое:
— Ой!
Молодая врачиха секунду оторопело смотрела на меня, держа в руках незажженную папиросу. Потом спросила:
— Вы тоже звонить?
Я кивнул. Врачиха близоруко прищурилась и поправила на плечах пуховый платок.
— Это ведь служебный телефон, вы знаете?
— Я как раз по службе и звоню.
Она дождалась, пока я поднесу зажженную спичку.
— Только постарайтесь не долго, — попросила врачиха, затянувшись. — На этаже телефон один, а мне в пять адресов надо звонить. Родителям говорить, что их дети у нас. Представляете?
— Дети?
— Ну… Девчонки, по семнадцать-восемнадцать. Моей столько же. Дети, конечно.
Что-то знакомое было в подрагивании ее пальцев и удивленном растерянном взгляде. Такое я наблюдал у людей, столкнувшихся с нашими «подопечными». Я молча снял трубку и протянул ей. Торопясь, врачиха не попадала в отверстия диска, так что один номер срывался раз пять или шесть, без всякого результата.
— Помогите, — попросила она, — я что-то совсем…
— Да что у вас произошло-то? Вы как будто покойника ожившего увидели.
— Это вы что имеете в виду? — вздрогнула врачиха.
— Да то самое, — тихо сказал я, нащупав ниточку, которая все время ускользала от Михея. — Рассказывайте, не бойтесь.
— Вы мне пообещайте только, что серьезно отнесетесь. Я врач, и то, что видела, объяснить себе должна. А только какое тут может быть объяснение, когда человека насквозь стекло режет, а он живет. Да не так насквозь, чтоб не задеть ничего, а так, чтоб в печень, в желудок.
— Это про кого…
Не слыша, врачиха бормотала:
— Никто не поверит, а я видела кусок стекла, торчащий между ребрами, в пол ладони, потом все меньше, меньше… и нет его. Только шрам. Вся в шрамах. И холодная.
Возник шум, внизу, послышалось хлопанье дверей и резкие напряженные голоса. Врачиха выпрямилась и посмотрела мимо меня.