По тому, как смотрел Михей, я понял, что стрельнет он без раздумий. Стрельнет этот человек с лицом Сарафанова. Ставший отчужденным, его голос сразу провёл черту между нами. Между мной, непоправимо оступившимся, и собой, оставшимся в том строю, куда отныне доступ мне запрещен. И запрет сразу развел нас по разные стороны баррикад.
— Бросай оружие, — сквозь зубы процедил Михей, — бросай, гад!
Взгляд его добирал огня, как закипающая сталь.
— За бабу всё продал. Всё, что дорогого у людей есть.… Да ладно б, за бабу, — Сарафанов сплюнул под ноги. — А то одно слово — нежить.
Стягивая патронташ, я молил только об одном — чтобы Астра не остановилась на пути в своё далёко.
— Ну что, приехали? — оскалился Ероха.
Он передвинул на «малый ток» рычажок карабина, выпуская сноп энергоразряда. И, словно боясь упустить что-то, пытал меня все новыми электрическими дугами. А мне и одной хватило, я сразу пополз в угол, мыча от боли. Угроза, исходившая от этого человека с ружьем, была, как и от Михея, и даже сильнее. Однако в азарте своем они упустили удачу, невидимо растворившуюся в темноте наступившего холода.
— Ероха, что это?! — Сарафанов попытался выстрелить. Но ярко-голубой столб огня, возникший из темноты, ослепил его. Холодное пламя ушло ввысь, исторгая из себя ледяную стружку. Льдинки планировали и гасли в воздухе со злобным шипением. Казалось, что бегающие по стенам и потолку остроугольные тени-снежинки готовятся к чему-то, ускоряя темп.
— Я близко, — послышался шепот. — Я сейчас…
И голос ее, не донесшийся откуда-то, а как-то сам по себе возникший, прохладным воском снял всю боль в моем искрученном электричеством теле.
— Не над…
Договорить я не смог — с первым же выдохом что-то заклокотало внутри, изгоняемое глухим кашлем.
— Астра, уходи!
Хлынувшая кровь смешалась с криком, но снегурочка уже была рядом и сделать с этим я уже ничего не мог. Лишь перевернулся на бок и, опираясь на локоть, махнул своим врагам-товарищам:
— Назад!
Морозная волна взмыла над головами двух человек, которых я пытался спасти, хрипя из последних сил:
— Бе-гите!
И я увидел Астру.
И Сарафанов увидел. Побелев лицом, он вытащил из-за пазухи фугаску.
И Ероха увидел, и закричал страшно:
— Не взрывай!
***
— Вставай, — раздался над ухом ласковый старческий баритон, — простудишься, падло.
Губы старичка были плотно сомкнуты в скобочку, держащая меня рука набухла синими жилами, зато другая, искусственная, радовала око пунцоватенькой живостью.
Это был Ершаков, в спецуре прозванный «контрой». Отчасти по его должности начальника контрразведки, отчасти из-за феодально-дворянского прошлого. Он и при самодержавии ловил «живущих среди живых», и диктатура пролетариата не сыскала надежную замену. Правда, арестовали его таки один раз — на волне «шахтинского дела»*, но ненадолго.
Методы Ершакова были изобретательны до подлости, если не делать поправку на контингент. Однако поправку мог делать лишь тот, кому ни разу не приходилось доказывать свою принадлежность к роду людскому. Ершаков изобретал всякие штуки на смычке электричества и химии, даже патенты имел по изобретениям и рацпредложениям, а «имитатор биоэнергетический» был примой томской спецвыставки.
Умный дед. И хитрый. Если он лично прибыл на… Твою мать! Это ж он мелькал возле 21-го отделения, беляк однорукий!
— Пойдем, родной, пойдем, — козлитонил Ершаков, подталкивая меня к одиноко стоявшему «воронку», — свою гадость ты уже натворил. Дом, как корова языком слизала, — вот что людям твои амуры принесли.
Ерохинский дом и в правду исчез. Только не развороченное подворье с обугленными стенами пугали взор. Не было никаких дымных развалин. И обгоревших воронок не было. Не осталось ничего вообще — сразу за двадцать вторым, шло двадцать шестое домовладение, запомнившееся по черепичной кровле. Халупу Ерохи будто ножницами вырезали.
— Хватит любоваться, — буркнул дед и запихал меня в машину.
* «Шахтинское дело» — судебный процесс над группой крупных инженеров, обвинявшихся во вредительстве.
***
Несмотря на красовавшуюся в одном из коридоров «управы» табличку «начальник 5-го отдела», Ершаков, как и большинство его опричников, находились в основном на Московском шоссе 7Б, если, конечно, не были задействованы по районам. За фасадом пожарного техникума (точнее, в подвалах) находилось все необходимое контрразведчикам. Сигнальная, допросная, термозащитная допросная, медпункт, пункт утилизации, мини-лаборатория… Словом, все, да еще гараж на три авто сверху. Деревянный. Чтоб, наверное, горело веселей. А гореть было чему — попадавшие в трал караси обладали порой такими способностями, что керамические панели трескались. Так что маскировка под пожарную охрану была как нельзя к месту.