"Хоп, надо же, змея, - замер на секунду Дикий, столкнувшись нос к носу с обожравшимся удавом (откушал он, видимо недавно, так как в пятнистом брюхе что-то еще шевелилось).
Оглядываясь, Дикий пошел дальше. Нео, машинально брызнув удаву в рожу репеллентом и огрев его по черепушке газетой, побежал догонять Дикого... "Уроды какие-то," - подумал удав.
"Красота!" - поэтично восхитился Дикий, предварительно сделав два екомен-учи по зарослям (кэн-до увлекался в юности).
"Да, обалдеть. Красота," - согласился Нео, и, как бы подчеркивая последнее слово, нанес газетой сокрушительный шомен газетой по мухе не голове Дикого...
Восхищаясь джунглями, оба пошли дальше. Какой-то местный крокодил расслышал: "...да, а проф говорил, что на полюсе этом холодно. Во дурак!.."
"Это смотря какую сторону полюсом считать..." - философски подумал крокодил.
(1:27 утра, 8 июля 2003г)
248.
((примечательный e-mail))
Tyler: "Я попробовал почитать твои сказки с точки зрения логики. Испортил все впечатление. Теперь понимаю, что их так нельзя читать.
А ты настоящий анархист, Бальгар :-)"
249. 9 июля 2003г
Ты не плачь, моя милая Магалин.
Ты не плачь, я тебя приласкаю.
Заварю тебе чаю я с сахаром,
Сказок на ночь тебе почитаю...
Я укрою тебя от злой полночи,
От чужого поступка жестокого.
Погрызем с тобой хлебные корочки,
Да Луну поглядим сероокую.
Ты не плачь, моя милая Магалин,
За того, кто не любит и ранит так.
В моем Логове сыро заплаканном,
А слеза, пусть слеза, но водой вода.
Ты должна быть любима и счастлива,
Для тебя я построю Вселенную
Многозвездную и прекрасную...
И тебя назову я Веленою...
250.
Спотыкались рифмы, минута растянулась в вечность... никогда, никогда не сочинял стихов...
Как Замирье отзывчиво на боль! Особенно на чужую...
Нет, ее зовут не Магалин. Просто я посмотрел на заплаканное личико, и имя само пришло.
Я гладил ее по волосам и напевал откуда-то внезапно взявшийся стишок, как колыбельную. И она задремала на моих руках.
Не плачь, не плачь, Магалин. Ты не одна.
251. 10 июля 2003г
Что-то нам возвращает ушедшее,
Что-то делает память живой.
Помнишь, Магалин, мы, сумасшедшие,
Пили чай, что заварен с ганджой?
Нам не снилось снов ярких и сказочных,
И ничто не сменило цвета...
А стихов, уж тем паче - загадочных,
Я вообще не писал никогда...
252.
Я заметил...
Когда кого-то любишь, начинаешь по-другому относиться ко всем людям вообще. Будто видишь блеск глаз любимого человека в их глазах.
Куда-то девается равнодушие. И откуда-то появляется желание помочь, порадовать, утешить...
А равнодушие вообще - самое страшное зло, которое только может быть... Это слепота, это неумение заметить и осознать, что вот этот человек - тоже живой, что у него тоже бьется сердце, что ему тоже может быть больно и грустно, и радостно, и хорошо; что ты можешь сделать ему больно каким-то своим словом или делом.
Я был равнодушным. Я даже гордился тем, что я такой великий пофигист. Я говорил и делал все, что хотел, не задумываясь, что могу причинить кому-то боль.
Это была свобода? Когда я сам себя ничем не ограничивал и никому этого не позволял.
Нет, это было время гордыни... и я рад, что оно было очень, очень давно...
Я вспомнил об этом, потому что вчера утешал Магалин, которой случилось в жизни встретить такого великого пофигиста, каким и я был когда-то. Я только сегодня и понял, что, наверное, слишком часто в эру своего великого пофигизма заставлял милых и замечательных людей плакать...
253.
В августе Джулай с Ингаром уезжают в Питер. Из этого следует, что мы с Сашкой едем на море.
...взгрустнулось мне сегодня...
Вымыл окна, прибрался в Логове, чем несказанно порадовал тетю Нелю.
Позвонил своей Джулай, но получил всего лишь обещание встретиться завтра на тренировке - у нее какие-то суперважные дела.
Почувствовал себя брошенным.
Нарисовал задумчивого дракона. Повесил на стену.
Позвонил Магалин; она сообщила, что на личном фронте без перемен.
Пожелал ей удачи.