Сощурившись, я осознал, что довольно улыбаюсь. Это был я. Настоящий я, кем бы я ни был.
Ни слова, ни щелчок пальцев не были необходимостью — скорее моей природой. Страсть к эффектам и зрелищности, превращавшая жизнь из унылого выживания в красивую захватывающую игру.
Взглянув на светлячка, я осознал, что вижу не идеальный шар, каким он оставался для мира, а структуру из тончайших нитей. Иллюзию, способную обмануть не только человеческий взгляд, но и саму природу. Ведь если что-то выглядит как утка, ведет себя как утка и крякает как утка, то весь мир считает это уткой.
Теперь я сумел хорошо рассмотреть каменные обломки в ладони. Они складывались в молодое лицо, искажённое гримасой боли и ужаса.
Освобождая тело из каменного плена, я осознал, что совершенно наг. Сырой холод подземелья заставлял стучать зубами.
Мне срочно нужно одеться или выбраться отсюда.
Закончив разрушать статую, пленником которой мне довелось побывать, я поднял огонёк повыше и огляделся. Со всех сторон на меня смотрели точно такие же зеленые огоньки. Три, шесть… восемь? Я, кажется, сбился со счета. Покрытые толстым слоем пыли зеркала окружали плотной стеной, не оставляя места для прохода.
Я подошёл к одной из пыльных поверхностей, провёл по ней рукой и чихнул. Звук отразился от стен, нахально нарушая царившую тишину.
Кое-как расчистив одно из зеркал, я осмотрел своё отражение.
Молодой, даже красивый. Короткие чёрные волосы и знакомое уже лицо. То самое, что застыло в камне в гримасе агонии.
Сейчас обломки статуи неаккуратной кучей лежали в центре гексаграммы, на каждом конце которой лежало… Сперва я подумал, что это груды мусора, но потом разглядел белеющие кости.
Статую окружали истлевшие от времени трупы в остатках ветхих одеяний. Что бы тут не произошло, оно кончилось несколько сотен лет назад, а я сильно припозднился на представление.
Кости, трупы, мумии, пирамиды… В сознании пронеслась вереница бессвязных образов. Что-то из прошлого. Безумно далекого, но и близкого одновременно.
Отбросив несформировавшиеся воспоминания, я подошел к ближайшей куче тряпья. Плоть и ткань истлели, сохранились лишь некоторые декоративные элементы: пряжки, пуговицы, амулет и пара монет неясного достоинства.
Я подобрал металлический диск и пригляделся. С одной стороны крохотный профиль неизвестного деятеля, со второй — странно знакомый иероглиф.
Память причудливо раздвоилась. Я точно знал, что в моём мире таких символов не было, но всё равно узнавал.
— Мой мир… — я хмыкнул, пробуя эти слова на вкус.
А этот, выходит, чужой. Мне удалось занять тело кого-то неудачника, проводившего ритуал в этом мире. Но почему он был заключён в камень и оставлен в этом склепе среди трупов?
— А это что? — спросил я вслух, чтобы разогнать мёртвую тишину.
В останках ближайшего тела я обнаружил полностью сохранившийся медальон: несколько переплетенных серебристых нитей, бывших оправой для чего-то. Вот только вместо камня зияла пустота. Но даже в таком виде украшение могло похвастаться тонкой и изящной работой мастера.
К сожалению, больше ничего ценного среди первых останков не нашлось, как и подсказки относительно происходившего в этой комнате, так что я перешел к следующей куче. Разнообразием трофеи не радовали: пара серебряных монет, пряжка и амулет. В этот раз остроконечная звезда — и снова с пустотой оправой.
— Странно. Вор не стал бы заморачиваться, вынимая камни — забрать украшения целиком куда проще, — вслух рассудил я, слушая свой охрипший голос. — Значит, внутри амулетов было нечто, уничтоженное временем. Может, особенно ценная порода дерева?
Ответить мне никто не мог, хотя кое-что я узнал даже у трупов. Одно из тел оказалось не на конце гексаграммы, как остальные, а чуть в стороне — будто некто пытался сбежать. Похоже, именно его трусость привела к срыву всего ритуала и гибели остальной семерки.
В его костлявых пальцах был зажат кинжал.
Хмыкнув, я стряхнул останки с оружия, но от прикосновения кинжал раскрошился на чешуйки. Некачественное железо продержалось куда меньше золота и серебра. И тем удивительней, что амулеты сохранились даже без царапин и следов разрушения.
Вот только продать их я смогу не раньше, чем выберусь из склепа.
Внимательный осмотр зеркал подтвердил худшие опасения — они все оказались намертво вмурованы в стены.
— Простите, мадам, — произнес я, забирая бедренную кость у бывшей обладательницы длинной разложившейся шевелюры.