За последующие мирные года носители дара тщательно изучались и обучались. Но все равно до конца магия не была исследована и приручена.
Наиболее распространенными видами магии были целительская у женщин и боевая у мужчин. Правда некоторые только и могли, что прыщи лечить или врага кусать мелкими разрядами тока. Но и этим людям старались найти применение.
Решение молчать о приобретении своего редкого дара и не развивать его Катя приняла после того, как на войне погибла её кузина. Лиззи была целителем, слабеньким, с едва теплящимся огоньком дара. Выгорела она быстро, буквально за два месяца, что оставило в душе Кати неизгладимый след. Её отрицание магии достигло апогея, когда соседскую девочку двенадцати лет принудительно забрали в интернат для одарённых детей, потому что в ней проявился сильный дар чтения мыслей через прикосновения. Дар, безусловно, надо было развивать, чтобы сама носительница не погибла по глупости, но Катина тонкая душевная организация противилась силовому изъятию ребёнка от матери с отцом. Институт для сильных магов был сродни тюрьме, куда не допускались посторонние, встречи с родителями разрешались один раз в месяц, а после окончания интерната маги обязаны были всю жизнь трудиться на благо родины.
Поэтому когда впервые в шестнадцатилетнем возрасте Катя, заглянув в зеркало в прихожей, увидела, что молочник, приносивший им молоко дважды в неделю, украл кошель из отцовского пальто, она испугалась и промолчала. До того её разум был скован страхом быть отправленной в интернат.
В последующем девушка вынуждена была открыться матери, но они обе решили хранить тайну активного дара в строжайшей тайне.
Натыкаясь по жизни то там, то здесь на разные отражения, со временем Катерина научилась не реагировать на проявления своего дара за исключением очень ярких видений. Таких, как в этом кольце.
***
18 апреля 1920 года.
Лев Георгиевич Юрьевский.
Лев Георгиевич сразу понял, что задержится надолго. И обед, приготовленный пухлыми ручками молоденькой соседки, ему теперь не светит. Да и не только обед. Тут ужин бы не пропустить.
Вызвали его по делу особой срочности и страшности, как сказал жандарм. И надо же – не преувеличил. Картина, представшая взору сыщика сыскного ведомства, ужасала. Обычный человек после такого натюрморта даже думать о еде не смог бы, а для Льва Георгиевича истерзанная женщина на полу была просто “телом” и досадным препятствием между ним и кухаркой, исправно угощающей следователя обедом.
Убийца снял кожу с жертвы, оголив мышцы, и кое-где срезал мясо до кости. Особая жестокость граничила с профессиональностью мясника.
Лев Георгиевич много повидал в своей жизни и мог поклясться, что преступник умеет обращаться с холодным оружием и теперь где-то носит с собой несколько килограмм свежесрезанного эпидермиса. Не мог же он проделать столько работы зря.
– Это сатанисты! – выдал Иван Путилин – друг и напарник Льва Георгиевича, тоже сыщик, но молодой, зелёный. Тощий парень с серыми глазами, жиденькими волосами под фуражкой и модными усиками.
Ванька рылся в шкафу, и реплика его будто бы выпала из полок. Напарник был человеком начитанным и разносторонне развитым. Настолько прогрессивным, что Лев Георгиевич даже немного опасался, как бы его не забрала тайная полиция. Путилин любил орать лозунги за свободу и равноправие даже не выпив. Он вообще не пил, что уже было тревожным звоночком. Ну какой нормальный русский откажется в праздник пригубить?! Не будем тыкать в Путилина пальцем. Иван между тем переключился на кровать, перевернул старый дырявый, полосатый матрас и многозначительно добавил: – Я читал, что они так своего Диалова вызывают.
– Не думаю, – Лев Георгиевич присел рядом с трупом и, не снимая перчаток, коснулся окоченевшего запястья девушки. Если на жертве и была метка Министерства Особых Сил, убийца унес её с собой. – Были бы рисунки и письмена соответствующие. Они же делают это для известности. А тут явно хотели скрыть преступление, но не успели. Да и не станут они благородную резать.
– Так может, она – продажная девица! В этом доме только таким комнаты сдают. Не угодила клиенту, он её и чикнул, – выдвинул теорию усатый жандарм, подпирающий косяк двери. Именно этот представитель закона вызвал сыщиков на помощь.