— Иди давай!
Тот нехотя двинулся вперед, бормоча проклятия вперемешку с ругательствами.
— И кстати, — обернулся я к остальным. — Трогать вертолет я бы вам не советовал. Похоже, в нем взрывчатка.
Говорил-то я это всем, но услышала меня, похоже, только девчонка. По крайней мере, она подняла на меня свои внимательные ясные глаза.
Ну а мы с Егором отправились в путь.
И добрую четверть часа он шел, не говоря ни слова. А потом обернулся и негромко, как бы нехотя спросил:
— Тебя хоть как зовут-то, чудо природы?
— Монгол, — почему-то честно ответил я ему.
— Очень, сука, приятно, — буркнул бородач, прибавляя шагу.
Глава 3
Пустошь
Я пылил ботинками по серой равнине, напряженно размышляя, что делать дальше.
— В какой стороне находится ближайший город? — спросил я Егора.
Тот с хитрым прищуром покосился на меня.
— Хочешь сказать, ты не знаешь, где находишься?
Да нет, блин, я уже прекрасно понял, что нахожусь в заднице. А вот где теперь находятся местные населенные пункты — вот это я не в курсе.
— Я хочу сказать, что у меня есть оружие, у тебя — всего одна голова, — в тон его интонации ответил я. — Следовательно, я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь. Коротко, внятно. И без лишних вопросов.
Бородач хмыкнул.
— Понял, не дурак. Ближайший город расположен на юго-западе километрах в шестидесяти отсюда. Достаточно внятно?
Я нахмурился.
У меня не сходилось. Аверин в своем разговоре упоминал другие расстояния.
— Допустим. А если не город, а просто ближайший населенный пункт? Поселок, деревня?
Егор вздохнул.
— Так тебе что надо-то? Стоянки или торговые центры?
Я озадаченно потер лоб. Да хрен его знает, что мне нужно.
— Стой. Дай руки.
Я освободил ему руки, а потом растер ногой песок перед собой и носком ковырнул в середине.
— Допустим, здесь вертолет. Рисуй карту дальше.
Егор посмотрел на меня, как на умалишенного.
Но, видимо, ПП в моих руках выглядел достаточно внушительно, так что он без комментариев присев на корточки, пальцем нарисовал небольшую кляксу вокруг обозначенной мной точки.
— Это — пустошь, — пояснил он.
— Расстояние?
— Отсюда до границы километров двадцать пять — тридцать. Но граница эта условная. Переход от пустоши к диким территориям плавный, просто начнет попадаться больше растительности, почва начнет приобретать суглинистый оттенок и все такое.
— Так, хорошо. А дикие территории — это что?
Тут уж Егор не удержался.
— Парень, ты, что ли, с луны упал?..
— На вопрос отвечай.
— Дикие территории — это участки, которые терраформировали местные рифты. В нашем случае — это сучьи заросли, кишмя кишащие всякими тварями. Мутантами и не очень.
Вокруг своего художества он нарисовал еще одну кляксу, побольше.
— Вот это еще в лучшем случае километров тридцать от границы до границы. В худшем — все семьдесят. На западе у нас целая страна под названием Москва, — ткнул он пальцем в песок, делая здоровенную вмятину. — На юге — Коломна. На юго-западе — небольшая Денисовка.
— Ясно. А что за стоянки?
— Татаро-монголов, ёпта! — сострил он, сверкнув крупными желтоватыми зубами. Но тут же под моим пристальным взглядом опять стал серьезным. — Наших, само собой. Вольных.
— Так. А что за торговые центры?
— Пункты приема ресурсов. Между нами и Москвой… — ткнул он пальцем в нужном месте на нашей песчаной карте. — И между нами и Владимиром, вот здесь — отметил он точку на северо-востоке. Есть еще под Рязанью, но это совсем далеко.
Я наморщил лоб, пытаясь сообразить, какое направление мне выгодней.
Мыслил я четко и ясно, несмотря на специфику сложившегося положения.
Потому что каждый раз мы шли в рифт, как на войну. И внутренне готовили себя к тому, что можем не вернуться. Можем очутиться в жерле вулкана, или столкнуться с враждебными формами жизни. Или сдохнуть от неведомой заразы. И никто тебе не поможет, потому что большинство проходчиков по определению — одиночки.
Причем не только по ту сторону рифта. Но и по эту.
Помню, как в первый раз вернулся с проходки — радостный, как последний дурак.
Герой, блин.
И как после пресс-конференции на меня из толпы набросилась какая-то пожилая женщина. Она плевалась мне в лицо, выкрикивая проклятья. Кричала, что я — вовсе не тот, кто вошел через прореху мира в преисподнюю, а порождение дьявола. Что я — больше не человек, и таких как я быть не должно.
Охрана быстро оттащила ее от меня.
Но мне запомнились ее слова. И разъяренное лицо с выбившимися из пучка прядями седых волос.