— Согласен, — кивнул Егор. — Слушай, а что-то другое, уже готовое, есть? Мы голодные, как собаки.
— Так это, братан, кассира-то нет еще, — развел руками Слон. Он окончательно выбрался из марева кухни и, прихрамывая, подошел к стойке. — А я в деньги после того случая больше не лезу, ну их в задницу. Вот есть счетовод — он пускай за все и отвечает…
Теперь я понял, за что бедолага получил свое прозвище — у повара одна нога была в десять раз толще другой, так что левая штанина его свободных штанов казалась слишком тесной для нее.
— Да нам не за деньги, а за счет Командора.
— А, — отозвался Слон. — Ну тогда сюда заходите, сейчас что-нибудь изобразим по-быстрому. Только это, я сначала уточню по поводу обеда на вас, ладно? Без обид, Хирург, я знаю, ты — человек порядочный, но я когда-то и про Семёна так думал, сам понимаешь. Так что на слово теперь вообще никому не доверяю.
— Да не вопрос, делай что надо, — милостиво согласился Егор.
Мы перемахнули через стойку.
— Я, кстати, Монгол, — представился я Слону, протянув руку.
— Прости, братан, все руки в жире, — извиняющимся голосом отозвался он, наглядно демонстрируя мне доказательство правдивости его слов. — Но я рад знакомству, правда. Ты это, проходи!
Слон локтем толкнул дверь, пропуская нас вперед как вежливый хозяин, и зашел следом.
На входе стояли два стола. На одном из них обитали грязные тарелки с объедками, на другом — чистая посуда. Но грязной, судя по всему, было больше, так что она постепенно начала оккупировать угол чистого стола. Чуть дальше, с правой стороны, у стены стояли две плиты и большая печь, как в какой-нибудь пиццерии. Из открытой пасти одной из них валил дым. На табуретке рядом вонюче дымила корявая от нагара сковорода с углями котлет. Под табуреткой, ничуть не смущаясь вошедших людей, сидел рыжий таракан.
С другой стороны располагались две мойки, сушилка для посуды, посудомоечная машина и полки для всякой утвари.
Дальше кухню перегораживала клеенчатая занавеска. Она крепилась почти под потолком и спускалась до самого низа, неровными рыжеватыми складками волочась по полу.
В воздухе кроме всего прочего я теперь чувствовал запах ацетона.
Ругнувшись, Слон с хрустом раздавил таракана тапком, ополоснул руки, вытер их замусоленным серым полотенцем. Потом вытащил из большой кастрюли телефонный аппарат — настоящий полевой, с тяжелой трубкой.
Пока шеф-повар связывался с командным пунктом и выяснял, готов ли Командор покормить нас за свой счет, мы с Егором прошли чуть дальше к занавеске.
— Ты уверен, что здесь можно есть? — очень тихо спросил я.
Егор пожал плечами.
— Ну, свежеприготовленное-то тараканы истоптать не успеют.
— Тоже верно, — кивнул я.
Слон громыхнул телефон обратно в кастрюлю, взял чистую плошку, вооружился большим ножом и обернулся к нам.
— Все в порядке, можете выбрать себе еду по вкусу!
Тут он одернул клеенку, и я увидел подвешенную к потолку говяжью тушу. Коровья голова смотрела на меня с большущего окровавленного подноса. На расстеленной на полу клеенке омерзительной кучей валялись внутренности из вспоротого живота.
А в большом тазу у стены лежал коровий желудок. Я смотрел на него, и в моих ушах отчетливо слышался чавкающий звук — как тогда, под деревом. Мне даже начало казаться, что я вижу в тазу рядом с желудком недопереваренный большой палец человеческой ноги…
— Простите, парни, — пробормотал я.
И, схватившись за свой собственный желудок, ломанулся прочь с этой кухни. Задев табуретку со сковородой, с грохотом уронил на пол мясные угли и выскочил за дверь.
На воздух. Скорее, на свежий воздух!
С усилием преодолел несколько последних ступенек и вывалился наружу, едва не сбив с ног парня, на которого обратил внимание еще на входе в лагерь — украшенного татуировками черепов, причем лицо было разукрашено как самый главный и самый большой череп коллекции.
— Извини, — проговорил я, жадно вдыхая всей грудью.
— Да пошел ты, — буркнул тот и отправился в ту самую дверь, откуда я только что вылетел.
Через пару минут следом за мной вышел Егор с большим бумажным пакетом в руках. Подошел, постоял рядом, наблюдая из-под густых бровей, как я очухиваюсь.
— Гляжу, местная говядинка тебе не пошла, — констатировал он.
— Да уж, слишком изысканно для меня, — пробормотал я, содрогнувшись. — Слушай, это же, блин, натуральный филиал ада из черной комедии, а не кухня! Со своей этой… геенной огненной, сковородками и окровавленной пыточной. И колченогим хозяином в придачу. Как вообще можно жрать корову, которая жрет людей? Это же какой-то опосредованный каннибализм получается.