— Так ты бы хоть голос подал, что ли, когда мы уезжали! — возмущался Егор. — Или язык у тебя тоже куда-то завалился и там застрял?
Короткий усмехнулся уголком рта.
— Чтобы ты меня под обстрел выкинул? Нет уж, спасибо.
Егор ругнулся, обернулся на меня.
— Ну и что с ним теперь делать будем?
Я пожал плечами.
— В смысле что делать. Не в лесу же бросать. Довезем до ТЦ, а там пусть сам решает, как ему возвращаться.
— Возвращаться куда, к Командору? — хмыкнул Короткий. — Который сначала велел своим гусарам мне дурь подсунуть, а потом, когда я героически защитил лагерь от всех зеленых чертей, заставил пять лет работать в счет долга за нанесенный ущерб? Да в задницу такое возвращение.
— Ой, не гони! — поморщился Егор. — Командор ему дури подсунул, ага. Знаю я про твои подвиги, наслышан. Сам обдолбался, как не в себя, троих патрульных положил и электростанцию снес к херам собачьим. Елдец страдалец!
Я присвистнул, перевел изумленный взгляд на безногого.
— Ничего себе. Это как ты так умудрился, Короткий?..
— Тебе ли спрашивать? — с нервным смешком ответил тот. — Вы-то вон, вообще там войну миров устроили!
— Так у нас и конечностей побольше, — безжалостно выдала Женька, наконец-то вылезая из кабины.
— Так и я в ту пору еще не на руках ходил, — ответил Короткий, ничуть не смутившись ее прямолинейности. — Ноги я потерял уже потом, когда Командор меня бессрочным механиком в мастерскую поставил. Предыдущий-то повесился — говорят, с перепою, но я не уверен. А лагерю без механика никак — кто пойдет в убежище, где ни имплант, ни машину не починишь?
Я только озадаченно почесал заросшую щетиной щеку.
— Что же ты раньше тогда не сбежал?..
— А я и сбежал, — горько усмехнулся Короткий. — Только меня поймали. Тогда-то мне ноги и подрезали, чтобы больше неповадно было.
— Как подрезали?.. — сорвалось у меня с языка, хотя уже в следующую секунду после того, как вопрос был озвучен, я уже и сам понял, насколько наивно он прозвучал.
Егор ведь не зря говорил, что если нас поймают с угнанной тачкой, то приколотят к воротам. Правда, я до конца его словам не верил. Думал, что это фигура речи.
— Как-как. Циркуляркой, — сердито ответил Короткий с фальшивым безразличием, даже пренебрежением в голосе, будто речь шла о чем-то неважном. Но рот при этом так скривился, что я понял — этому парню до сих во сне по ночам отрезают ноги. — Чтобы бегать не так сподручно было. Да и вообще, в какой приличной мастерской нужен умелец, который без стремянки даже под капот заглянуть не может? Так что да, я страдалец, и мне нихрена за это не стыдно! — с горячностью добавил он. — А еще я нихрена не торчок! Что бы там в лагере про меня не говорили. С того раза никто и никогда меня ни под какой химозой не видел, просто Командору позарез нужен был механик, и…
— Эй, да успокойся ты, — сказал я, присаживаясь рядом на корточки, чтобы не смотреть на него сверху вниз. — На тебя никто не наезжает, если что. И что бы ты там в свое время не натворил, уж точно не нам судить об этом. Но что теперь делать-то будешь?
— Да в задницу все, — тихо проговорил Короткий. — Почку продам. А если надо будет, то еще и легкое. Куплю себе ноги и уеду. Куда-нибудь поближе к Забайкальской пустоши…
— Ну, чтобы туда добраться, боюсь, тебе придется не одну, а сразу две почки продать, — с серьезным лицом сказала Женька. — Если у тебя нестандартная комплектация, подразумевающая двойной набор внутренних органов, то дерзай.
— Ладно, хватит этого трансплантационного бреда, поехали уже в ТЦ, — вмешался я.
— Вместе с этим? — кивнул на Короткого Егор.
— Предлагаешь под ближайшей березой его оставить? — со вздохом спросил я. — Чтобы он корни пустил в ожидании попутки?
Короткий испуганно заморгал.
— Эй, мужики, вы чего? Чем я вам помешаю вообще?
— Тогда давай хоть в кузов его посадим, — не обращая внимания на Короткого, предложил Егор. — Чтобы по дороге хоть поговорить можно было.
— Согласен, — кивнул я. — Короткий, без обид — ты поедешь в качестве груза.
Возражать механик не рискнул.
Мы выкинули загаженный коврик из машины, подсадили Короткого в кузов, расселись по местам и отправились петлять по грунтовой дороге, то ныряя в овраги, то поднимаясь на горбатые холмы. Бизон ревел, чихал, но честно тащил нас вперед.