Последней из подземелья появилась девчонка. Рыжая, как медная проволока. Невысокая, с широкими не женскими плечами, крепкими руками с большими ладонями, какие бывают от ежедневной тяжелой работы с самого детства. Ссутулившись, она сунула руки в карманы штанов, уставилась в мою сторону и улыбнулась, обнажая задорную щербину промеж крупных и белых передних зубов. На голове у нее поблескивала полумаска на резинке, похожая на амуницию какого-нибудь дайвера.
Такая же вещица, кстати, имелась и у парней, только носили они ее на шее, а не на лбу.
Да что же это за карма у меня такая? Как только на горизонте появляется кто-то вменяемый, так он непременно хочет меня убить.
Тем временем пулеметчик вместе с бородатым неспешной походкой направились ко мне.
— Ты только глупостей не делай, сынок, — продолжал хриплый нараспев. — Ни тебе, ни нам такое говно ведь даром не надо, так?
Наскоро прикинув возможные варианты исхода из сложившейся ситуации, я все-таки поднялся из укрытия.
— Ну вот и хорошо, — расплылся в улыбке бородатый. — Вот и молодец!
— Зачем бродяжку убил? — спросил я у него, сжимая в опущенной руке пистолет.
— Пфф, — фыркнул тот, смерив оценивающим взглядом мое оружие. Тронул ботинком откатившуюся в сторону банку тушенки с остатками мяса вперемешку с белым жиром. — Меня больше занимает вопрос, нахрена ты на эту падаль еду тратил? Ты что, из церкви покаяния? Решил грехи банкой тушенки замазать? — усмехнулся он, явно наслаждаясь собственным остроумием. — Так что давай, сынок. Медленно положи оружие на землю, пока не поранился, и будь добр, сэкономь нам время: открой свою огненную колесницу сам. А потом мы тебя мигом отпустим.
Дядька рядом с ним противно усмехнулся и навел на меня дуло своей чудо-машины, которой, судя по всему, очень гордился, хотя той по нынешним временам явно было место в музее.
— Не пугай парня, — зыркнул на него бородатый. — Он и так, небось, уже обделался, а ты только хуже делаешь. Или хочешь сам в бурю замок вскрывать? Тебя как звать-то, мальчик? — с фальшивой доброжелательностью в голосе продолжил заговаривать мне зубы бородатый. — Я вот Егор. А этот тупорылый, что сейчас опускает… — уставился он на компаньона злобным взглядом. — я сказал, опускает свой пулемет! Так вот, он у нас Мотя. Матвей, то есть. Мы нормальные люди, парень. И нам твоя смерть ну как бы вообще нахрен не сдалась. Понимаешь? Мертвыми отрубленными руками машину открывать геморройно. Так что нам это ни к чему, если ты сам все сделаешь как надо. Понимаешь, малыш?
Еще бы. Я понимал даже немного больше, чем ему бы хотелось. Его хитрым секретом, выпирающим из всех щелей, было то, что отпускать меня живым и здоровым, само собой, никто не планировал. Стоило мне только открыть вертолет.
А вот у меня секретов было много.
Не меняя выражение лица, я медленно подошел ближе к бородатому с улыбающимся Мотей, держа правую руку с пистолетом на виду.
— Ну вот и чудесно, — расслабился Егор, ухмыльнувшись. — Хороший мальчик. А теперь положи его на землю. И медленно убери руки за голову.
Я наклонился, чтобы положить пистолет.
Слева в шаге от меня стоял Мотя. Справа — бородатый. В руке он держал опущенный вниз большой и тяжелый ПП, а на левом бедре из ножен у него выглядывал нож типа войскового.
А дальше все было очень быстро.
Скорость удара обычного человека примерно четыре метра в секунду. Профессионал способен утроить этот результат.
Я же могу ударить со скоростью двадцать шесть метров в секунду.
С этой-то скоростью я и ломанул бородатого локтем в пах. Он вскрикнул, непроизвольно складываясь на пополам, как в замедленной съемке. Схватив его ПП за дуло, я вырвал оружие из ослабевшей руки и, поднимаясь, с размаху долбанул Мотю прикладом по роже, как дубиной. Тот выронил тяжелый ПК-Н и отлетел в сторону, еще даже не успев понять, что случилось. А через мгновение взвыл от боли, хватаясь за окровавленное лицо.
Я перехватил ПП и ткнул его в затылок бородатому.
— Всем стоять! — крикнул я, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. — Или я пристрелю вашего главаря!
Такой рывок — это всегда одышка и потом ломота в мышцах на целый день.
Девица вскрикнула, уставившись на нас. Широкая улыбка сползла с ее жизнерадостного личика.
Мужик возле вертолета обернулся и замер, нервно сжимая в руке пистолет.
И только Мотя, не обращая внимания ни на что, продолжал с воем кататься в пыли.
— Должен сказать… — простонал Егор. — Нихрена себе покаянцы прокачались. Христос был бы доволен.