А госпожа Чаровник меня научила: не надо исчезать. Она показала мне: стоит только захотеть, и лучи софитов будут сиять лишь для тебя, а не для мужчины в костюме, как бы он ни фокусничал с зеркалами и сценическим дымом. Конечно, я это осознала только с годами. А началось все там, в концертном зале Малбри[2], когда огни рампы сияли в моих глазах, а госпожа Чаровник шептала мне на ухо:
– Милая! Пусть все на тебя смотрят.
Песня первая: Girls Just Wanna Have Fun[3]
Богини мои! Совсем вымотались? Приливы замучили? Пристегиваемся, берем стаканчик смузи, набираем горячую ванну с эфирными маслами. Зажигаем ароматическую свечу. И сияем, сияем, сияем! Вечеринка только началась!
Отрывок из «Выпуска девяносто второго» Кейт Хемсворт
(Опубликовано в «Лайф стори пресс» в 2023 г.)
Когда мы с Берни были детьми, магия казалась проще арифметики. О магии дети не задумываются, а взрослые ее не замечают. Помню, я умела превращаться в пони, кролика, птицу – короче говоря, в кого угодно. Даже в мальчика, если хотелось. Так мне Берни сказала.
Тогда передо мной раскинулся весь мир. Отворились все двери. Безграничные возможности – выбирай не хочу. Теперь я мало помню о том времени. Знаю лишь одно: оно было на самом деле. И знаю, как навсегда потеряла свою силу и кто ее отнял – как отнимают многие мужчины силу женщин.
Впрочем, не стоит о нем. Ему не место в моем рассказе. Даже имени его писать не стану: он так ничтожен и смешон, что не заслуживает внимания. С другой стороны, из-за него вы и читаете эту историю. Конечно, тот случай ужасен, но ведь он – самая интересная часть. А Берни Ингрэм отнюдь не чудовище. В каком-то смысле она была такой же, как мы… Может, она – та частичка нашей души, что до сих пор верила в волшебство и перемены. Да, она совершила ужасный поступок. И все равно я не в силах ее винить. Признаться, я бы сделала так же. И вы тоже.
Я все прекрасно понимаю. Понимаю, почему выбрали меня. Я самая обыкновенная. Читателям легко мне сопереживать. Все еще более-менее привлекательная – конечно, для пятидесяти одного года. Простая женщина, вроде вашей соседки. Или матери, сестры, жены. Читать про мою жизнь интересно, но завидовать особенно нечему. Я не рохля, хотя и активисткой меня не назовешь, и, уж конечно, я не хочу стать мужчиной – а ведь многие такое желание приписывали бедняжке Берни. И потом, я хорошо ее знала, вот еще одна причина. Я могу рассказать ее историю. Только не ради вас – ради нее. Я перед ней в долгу.
Позвольте представиться. Кейт Хемсворт, мать пятнадцатилетней Сэди и девятнадцатилетнего Бена, жена Лукаса Хемсворта, закончила школу «Пог-Хилл» в девяносто втором. Родилась здесь, в Малбри, училась в школе «Малберри», потом в «Пог-Хилл», как и Берни Ингрэм. Тогда ее звали Бернадетт Мун, а меня – Кэти Малкин; в детстве мы были лучшими подругами, но под конец начальной школы почти перестали общаться. Уже тогда пошли странности. Уже тогда Берни отличалась от других.
Мы учились в начальной школе «Чейпл-Лейн», в двух шагах от «Малберри». Школа была простая, всего на сотню учеников, но с хорошей репутацией. Почти все потом перешли в частные лицеи: девочки в «Малберри», мальчики – в «Сент-Освальд», школу имени святого Освальда, или в другую школу, имени короля Генриха. Мне там нравилось. Я завела друзей. И под конец учебного года среди них уже не было Бернадетт Мун, девочки с длинными темными косичками и вечно растерянным взглядом. Она вела себя по-детски и постоянно во что-то играла: то скакала по комнате, как пони, то изображала принцессу, то искательницу приключений в джунглях, то героев греческих мифов, то носилась и лаяла, как собачонка. Берни младше меня на восемь месяцев, и с высоты старшинства ее поведение казалось мне дикостью и даже издевательством. Берни сторонились, хотя никто не травил ее и не обзывал – «Чейпл-Лейн» не такая школа. Дети вообще жестоки, а у девочек зоркий глаз на недостатки. Однако на первый взгляд Берни ничем не отличалась от сверстников – ни произношением, ни одеждой, ни прочими мелочами, которые выделяют детей среди однокашников. В некотором смысле от этого стало только хуже. Берни была чудачкой изнутри, да еще какой… Я тогда и не подозревала.