– Не буди лихо, покуда оно тихо.
Я протянула руку вниз, желая остановить водяного, попросить объяснить его загадки. Но как только кончики моих пальцев коснулись поверхности воды, перед глазами все пошло кругом.
Первое, что я увидела перед собой, открыв глаза – это сердитое лицо Светаны. По сдвинутым бровям и глубоким морщинам на лбу я поняла, что проспала слишком долго.
– Что ты сказала? – переспросила я, не разобрав нянюшкиных слов.
Грозно упирая руки в боки, она повторила:
– Говорю: не буди лихо, покуда оно тихо. Батюшка уж ждет тебя с завтрака. Собирайся поживее и ступай!
Таз с ключевой водой уже стоял рядом с моей печкой. Обычно я просыпалась, когда чернавки тащили его, попутно треплясь об остальных холопах, предстоящих празднествах, да о прочих девичьих делах. Сейчас в светлице никого помимо Светаны не было. Видно, она отпустила девиц на ярмарку. Давеча одна из моих чернавок хвасталась, что скопила десять медяков на новый венец.
– Заряна! – громко позвала нянюшка.
Покличь Светана любую другую девку – и по лестнице уже затопали бы торопливые шаги. Но Заряна не спешила исполнять чужие приказы. Мы даже не слышали, как она подошла, но вскоре дверь распахнулась. На ее правой руке болтался светлый, с красными узорами сарафан. Она гордо откинула назад свою жиденькую рыжую косу и подошла ближе.
Мы с Заряной дружили с самого детства. Поначалу она ходила в княжеский терем вместе с матушкой: помогала ей стирать белье, да штопать. А как подросла, и сама нанялась работницей. Батюшка даже позволил ей занять просторную горницу внизу. Вместе мы озорничали, а потом стояли перед Светаной, понурив головы. Она бранилась, а мы исподтишка переглядывались и еле сдерживали проказливые улыбки. Нянюшка хоть и ворчала, что негоже княжне с простой холопкой водиться, только поделать ничего не могла. Заряна мне всегда была как сестра родная.
Я с наслаждением зачерпнула в ладони воду и поднесла к лицу. Дрема ушла, а на замену ей пришли новые силы. Заряна помогла мне надеть сарафан, вплела ленту в косу. Я опустила на голову венец, расшитый речным жемчугом, а на шею повесила бусы.
– Неужто для ярмарки такой пышный убор?
– Вот еще, – хмыкнула Светана, жестом руки указывая Заряне на неубранное спальное место и таз с водой.
Пока та стелила покрывало и взбивала подушки, нянюшка взяла меня под руку и отвела в дальний угол. Лишь обернувшись, и убедившись, что она занята, Светана зашептала:
– К нам сегодня гости пожалуют. Да не простые, а из самого Брезгорода.
Я содрогнулась от неожиданности.
– Сегодня? – переспросила я.
В голове вдруг всплыли гадкие слова Толмача.
– Я тебе об этом и толкую! В каких облаках ты летаешь? Еще и побледнела вся, – Светана провела тыльной стороной ладони по моей щеке, будто проверяя, не вымазалась ли я в белоснежной муке.
– Приедут гонцы от князя? – с надеждой спросила я. – Будет Совет?
Светана лучезарно улыбнулась, обнажая белые зубы. В уголках ее светлых глаз собрались тонкие морщинки.
– Нынче князь не собирает бояр, – снова прошептала она.
Я перевела взгляд на Заряну, но та продолжала упорно взбивать подушки, стоя ко мне спиной. С гостями из Брезгорода было явно что-то нечисто. Кто они? Неужто Толмач оказался прав, и к нам пожаловал сам князь Мстислав? Но ведь тогда весь терем стоял бы на ушах еще за месяц до его приезда. Нянюшка протянула руку к моим волосам и бережно расправила бусины на венце. В ее глазах мелькнула едва уловимая печаль, но уже в следующее мгновение растворилась в светлых, радостных искорках.
– Спускайся к батюшке, – ласково произнесла она. – Он сам тебе обо всем поведает.
– Ступай на ярмарку без меня, не жди, – крикнула я напоследок Заряне, – коль успею – разыщу тебя на площади.
Светана поджала губы, недовольная тем, что и Заряна отлучится от работы, однако на своем настаивать не стала. Я вышла за дверь к широкой деревянной лестнице. Сердце отчего-то беспокойно забилось. Живот стянуло в тиски. Я быстро спустилась по ступенькам вниз. У окна взгляд зацепляется за дорогу, пролегающую от терема. Представила, как совсем скоро кони путников копытами поднимут в воздух облака пыли. У высоких дубовых дверей стражи поклонились мне в пояс и пропустили внутрь. Князь Всеволод Воронецкий стоял возле окна, когда я вошла. Верно, и его терзали думы о неожиданно нагрянувших гостях. Он обернулся на тихий скрип дверей, и я заметила, как старается он стереть добродушную улыбку с тонких губ. Ему всегда с трудом удавалось проявлять ко мне строгость. С теплым родительским укором князь покачал головой из стороны в сторону. Я ответила почтительным поклоном, за которым спрятала рвущийся наружу смех.