— Писатель, конечно, молодчина, фрау старший инспектор, но скажите, что позабыл я?
— Себя. Вы позабыли себя.
Глаза Маркова превратились в узкие щелочки.
— Ну же, включайте мозги. Вы ведь психиатр. А что делают психиатры? Беседуют с пациентами. Слушают, что они говорят, и сопоставляют с тем, что они делают, пытаясь тем самым докопаться до подсознания. Оговорки по Фрейду и тому подобное…
— Прошу, не продолжайте, — перебил Марков. — Какое это имеет отношение к письму?
— К письму? — Танненшмидт повертела конверт в руках. — Пожалуй, никакого. К тому месту, где оно находилось, — самое непосредственное.
— В моих бумагах письма точно не было.
— Да уж, их вы прошерстили основательно. Я задала себе вопрос: какое место в своем доме вы считаете чуждым своему дому? Кстати, узнать ответ было нетрудно.
Кажется, психиатр начал понимать, к чему клонит инспектор. Он выпрямился и подпер подбородок рукой.
— Не стану больше мучить вас догадками. Ваше недавнее поведение само по себе указывает на то, куда подевалось письмо: вы фактически превратили в одну большую кучу мусора всю свою квартиру, кроме этой комнаты и одного-единственного объекта, который вы старательно игнорировали, хотя с него-то вам и следовало начать. Я говорю о мусорном ведре. Согласитесь, даже среди кавардака, который вы устроили на кухне, его несложно найти. Черное, настоящий сундук с сокровищами, оно стоит возле несчастного холодильника, с которым вы столь яростно сражались. Я просто нажала на педаль, крышка ведра поднялась, и я увидела письмо. Оно лежало сверху так аккуратно, будто его поместили туда специально.
Марков в изумлении открывал и закрывал рот. Танненшмидт посмотрела на часы, покрутила браслет и продолжила:
— Помните, как вы вели себя во время нашего разговора в отделении? Обыскали карманы и сказали, что после первого прочтения сочли письмо нелепым и едва его не выбросили. Едва не выбросили, понимаете? Старый добрый самообман! Вы выбросили письмо и тут же вытеснили сей факт из памяти, как хотели бы вытеснить всю историю с дуэлью. Впрочем, вы сами знаете это лучше меня, не правда ли?
Он не ответил.
Зандлер вошел в приемную, держа в руках горшок с водворенным на место плющом, и, смущенно улыбаясь, поставил его на стол.
— По правде говоря, когда вы рассказывали о письме там, в участке, оно не особенно меня заинтересовало. Но теперь, когда я вижу, что вы тут учудили, — мною значительно произнесла Танненшмидт, — мне чрезвычайно любопытно его прочесть. Этим я сейчас и займусь.
Она устроилась в кресле, вынула листок из конверта и начала читать, бормоча под нос обрывки фраз.
Герру Оскару Б. Маркову, Райнхардтштрассе 22, 10117 Берлин.
Настоящей депешей, которую секундант вручит Вам лично, требую от Вас сатисфакции. К сожалению, поединок — единственный способ восстановить мою честь, которую Вы оскорбили безвкусным соблазнением Констанции Камп. Проще говоря, я прошу Вашего разрешения застрелить Вас по возможности скорее. Вы вправе тоже попытаться убить меня (но не слишком на это рассчитывайте). Данное действо называется дуэлью, и неважно, что оно вышло из моды. Недавно над городом пролетел воздушный шар, и что же? Никто даже не удивился. Посему не считайте мои слова старомодной шуткой и, пожалуйста, избавьте меня от напоминаний о том, что сегодня дуэли незаконны. Они были незаконны и в прежние времена. Между прочим, запрет на дуэли в Германии, действующий до сих пор, ввел Пиплер, можете сами проверить.
Итак, Вам остается сделать следующее:
1) приготовиться к дуэли, которая состоится в один из ближайших дней. Место и время поединка определят секунданты;
2) назначить своего секунданта и просить его незамедлительно связаться с моим. Это можно сделать по телефону 0151 2610 0611. Кстати, Вы не вправе звонить по указанному номеру, потому что, согласно общепринятому дуэльному кодексу, противники не контактируют с секундантами друг друга;
3) признать меня оскорбленной стороной. По правилам, именно оскорбленная сторона выбирает оружие для дуэли. Поскольку соблазнение особы женского пола — это классический случай оскорбления третьей степени, я выбираю пистолеты. Обычно секунданты приобретают оружие заранее, проверяют его и выдают дуэлянтам непосредственно перед поединком;
4) принять тот факт, что оскорбление третьей степени дает оскорбленной стороне право определять характер дуэли. В этом отношении последнее слово тоже остается за секундантами. Договариваться долго им не придется, потому что в нашем случае все понятно без лишних слов. Итак, мы с Вами сразимся на пистолетной дуэли с фиксированных позиций, стоя в пятидесяти метрах друг от друга. Каждый из нас совершит по одному выстрелу.